включать в себя целенаправленные активности, иначе неизбежен экзистенциальный смысложизненный конфликт[98]. Эта проблема тоже обсуждается: так, Г. Стэндинг считает, что «вместо идеи рабочих мест следует поставить во главу угла право человека на деятельность. Для этого нужно дать людям больше возможностей заниматься делом, которое не является трудом, причем эти возможности должны быть равны для всех»[99]. Что это за дело, не являющееся трудом? Ю.Н. Харари считает, что в качестве такового может рассматриваться игра, развлечение, спорт, творчество, религия. Компьютерные игры и трехмерная виртуальная реальность в целом способны обеспечить эмоциональную вовлеченность не меньшую, а даже большую, чем real life. То же относится и к религии, которая суть древнейшая игра, подчиняющаяся не естественным законам, а искусственным правилам, в следовании которым правоверные мусульмане или ортодоксальные иудеи находят ничуть не меньше смысла, чем в профанной работе. (Часть израильских ультраортодоксов вообще никогда не работают, живя за счет работающих жен и государственных пособий, посвящают все свое время изучению Писания и исполнению ритуалов, и при этом больше удовлетворены жизнью, чем любая другая часть израильского общества). Немало радости дает также потребление, представляющее собой вполне целенаправленную деятельность[100]. В обсуждении участвуют и отечественные авторы, у которых слияние труда с досугом и все более полное замещение первого последним вызывает ряд сомнений и опасений. Так, Е.М. Шульман указывает, что проблемой нашего века становится то, «как и чем занять людей, чья работа не нужна», дабы помочь им избежать неизбежного в этом случае саморазрушения[101], а В.А. Кутырев настаивает на том, что «жизнь без труда – это деградация»[102].
Таким образом, наряду с оптимизмом по отношению к грядущей life without labor присутствует и определенный пессимизм по поводу того, что роботизация производства и минимизация труда превратят человеческую жизнь в бессмысленный паразитизм. Разделяя до некоторой степени эти опасения, я тоже задаюсь вопросом: действительно ли человеку разумному «невесело живется без работы», естественно ли для него трудиться и считать труд ценностью?
Отношение к труду в доиндустриальный период
До индустриальной революции понятия труда и ценности, работы и счастья скорее исключали, чем предполагали друг друга. По словам Г. Стэндинга, «древние греки понимали, что смешно и нелепо оценивать все с точки зрения труда»[103]; древние римляне также рассматривали negotium как негацию otium (труд как «досада» и «неприятность» был отрицанием покоя/досуга, буквально «не-досугом»[104]), да и для Средневековья в семантике «работы» «труд» и «рабство» слабо отделялись друг от друга – это имеющее отрицательную ценность занятие низших сословий и классов рассматривалось как диаметральная противоположность праксиса/досуга, т. е. самоцельной деятельности высших
