случайной искры вспыхивают словно порох, тушить бесполезно, оттого-то и размещают балаганы поодаль друг от друга и от прочих построек.
Быстро глянув по сторонам, Бикхан понял, что ошибся. И балаганы, и летники, и единственная на кочевье юрта, и все прочие строения стояли целые и невредимые. Никаких признаков пожара.
Однако Жанлыс продолжал надрываться, стоя у бригадирского вагончика, рядом с распахнутой дверью радиорубки:
– Сюда! Все сюда!!!
Почти вся вторая бригада была сейчас на кочевье, отдыхала. Такой уж график у здешних летних работ: работали без выходных, вставали еще затемно, считай, ночью. Едва забрезжило – все до единого на покос, а как солнышко поднялось повыше – все, конец работы, в дневном пекле много не наработаешь, только себя загонишь. Вторая часть смены – под вечер, когда изнуряющая жара спадала, и тогда уже бригада разделялась, одни отправлялись сметать в копны высохшее сено, другие занимались починкой, подготовкой к зиме кошар и оград, третьи еще чем-нибудь.
Люди бежали со всех сторон к бригадирской – очумелые, ничего не понимающие, многие отсыпались после очередного подъема ни свет, и заря, – и вопли Жанлыса их разбудили.
Бикхан добежал первым – он и не спал, и их с дедом летник находился невдалеке от бригадирской. Добежал и ничего не понял. С Жанлысом все на вид в порядке. В рубке виден Феденька (отчего-то именно так все звали этого белобрысого двадцатипятилетнего парня), тоже живой и невредимый, сидит, приемник слушает… Приемником своим Феденька нешуточно гордился (модель СВД! на девяти американских лампах! самолично переделан на батарейное питание!), он был зарегистрированный радиолюбитель, и их бригада единственная имела прямую связь с правлением.
Жанлыс от попытки задать ему вопрос отмахнулся, ткнул рукой в сторону СВД: послушай, дескать.
Бикхан ужом проскользнул в тесную радиорубку и только там вник в слова, раздающиеся из круглой черной тарелки громкоговорителя (тот стоял здесь же, в рубке, прямо на деревянном корпусе приемника).
«…дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины», – услышал Бикхан и узнал голос Молотова, знакомый, разумеется, лишь по таким вот радиотрансляциям.
Смысл слов дошел с запозданием. Германские войска? С нашей территории? Откуда они там взялись? Война? Большая война – которую ждали, к которой готовились – и которой все-таки надеялись избежать?
В рубку втиснулся бригадир Ферапонтов – опухший со сна, с легким запахом спиртного, небось и сегодня принял пивка на жаре. Остальные в рубку уже не поместились, толпились снаружи, требовали, чтобы Феденька прибавил громкость. Он лишь поднес палец к губам: заткнитесь, мол, не галдите, тогда всё услышите.
«Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная
