обернулась и пошла, ведя Веру за собой, словно на невидимом поводке.
Та уже догадывалась, чем это может кончиться: коврик, благовония, чувство сладкого одурения, подкатывающее откуда-то из самого низа живота, и потеря контроля, а потом жгучий стыд за свое исступление и ласки, которые буквально вырывала, вытаскивала из нее подруга. Ладно. Пусть будет последний сеанс. Перетолчется. Только бы вырваться из этой квартиры!
– Только я совсем раздеваться не буду, – угрюмо обронила Вера, идя за подругой, – у меня эта… ситуация.
Та легко кивнула – ладно, мол!
Посередине их крохотной «медитационной» комнатушки белел коврик, все еще густо пахло сандаловыми палочками. Ольга стащила с себя кимоно (белья она, по наблюдениям Веры, не носила никогда), уже голой присела перед подсвечником, зажигая палочку. Стали четко обозначены икры сильных ног, сухожилия на маленьких ступнях напряглись; мышцы лобка выпукло отметились, загорелая спинка прорезалась острыми лопатками. Вера неуверенно разделась до лифчика и трусиков, а одежду опасливо повесила на единственный стул, стоящий рядом, кроссовки тоже отставила недалеко. Если что – в кармане ветровки электрошокер. И кроссовки под рукой – обуться и бежать, скорей! Без обуви бегать она не любила. Пусть Ольга только попробует ее снова одурманить, превратить в голую бесстыдную куклу…
Ольга села на коврик. Соски ее маленьких острых грудей темнели вишенками. Уже чувствует! Уже приготовилась. Вера опустилась на коврик.
– Нет, вот так садись… Мы должны соединить нижние чакры Кундалини, – говорила Ольга, раскладывая ее руки и ноги привычно уверенными движениями. – Это называется «союз Змеи и Паука». Вот так, ноги мне на бедра, а я на твои…
За маленькой головкой покачивались деревянные спицы. Вера ощутила на своих бедрах ее прохладные мягкие босые ступни с чуть шероховатыми подушечками пальцев без лака на ногтях – маленьких пальчиков, коротких. Кажется, она никогда педикюра не делала, считая это глупостью.
Девушки уселись, сплетясь голыми ногами. Ольга поставила посредине свечку, которая освещала их коленки мерцающим светом, и начала:
– Ом мани падме хум!
– Ом мани падме хум! – покорно повторила Вера.
Хотелось пить. Язык непослушно ворочался во рту. Босые пятки Ольги ласково и требовательно стискивали ее бедра.
– Ом мани ихра нака!
– Ом мани ихра нака!
– Омммм… – протянул Ольга, закидывая голову.
– Оммм!
Ее груди напрягались, повинуясь тонусу мышц. Вера помотала головой: запах сандала щекотал нос. От кожи Ольги шел трепещущий жар. Спицы на глазах расплывались…
– Оммм…
– Ом мани кари нака! Падме, падме!
– Ом мани… Падме, падме!
«Если попробует снять с меня лифчик, – проплыло в голове Веры, – а она может… пальцы ног умелые… тут же схвачу шокер!» Мысли вязли одна в другой, словно испачканные патокой.
– Оммм!
