дразнящей кавалеров ожиданием, терялся в безуспешных поисках объекта поклонения, не узнавая девушку, чуть изменившую наглядность экстерьера.
Тренируя зрительное восприятие, я концентрировался на физиономии, захватывая крупный план с детальной проработкою подробностей мимического обустройства лика. Однако восприятие, приученное к обработке многомерной, возвышающейся многоярусностью панорамы, вглядывалось только в экспрессивную структуру глаз, черты, держащие их, игнорируя. Лицо воспринималось точкой, конкурирующей с декорациями и нагромождением сюжета, и для личностного узнавания нуждалось в демонстрации (какой угодно) специфически-разоблачающей особой каверзы характерного индивида.
Зрительная память без запинки облики друзей воспроизводит, доставая их из детства, но с возрастным налетом мне они становятся чужими.
У этой самобытной данности покадрового мироощущения есть и положительная сторона: достаточно фотографического взгляда ситуации эмоциональную нагрузку оценить, а также возникающую в разрешении ее проблему, а мозг ее в развитии этом при этом представляет. Я отнюдь не прорицатель, но, остерегаясь, оградиться от возникшей скрытностью критической угрозы – часто удавалось.
Слуховая информация отслеживалась также: слов созвучие, подхваченное слухом, подобно нотам из знакомой музыкальной темы, рисовало смысловую суть происходящего, способствуя распознаванию намерений в общении с людьми. Психологический портрет, рисуемый сознанием, зачастую проявлялся верно, но доверчивость, соперничая с интуицией, ошибками разочаровывала. Немаловажной ролью обладала и избыточная экспрессивность аппарата возбуждения: катализатором он усилением процессов восприятия руководил.
О вдохновенья просветленный путь,
ведомый взглядом Провидения,
позволь же чувству к разуму прильнуть,
даруя счастье озарения.
Эмоциональный строй комфортно проведенного досуга выходил за рамочность обыденного. Взбудоражив, эта женщина опрятной, ненавязчивой доступностью задела горделиво-невостребованную доверительность и блажь покрасоваться. В деталях восстанавливая логику знакомства, удивлялся: как легко возникла эта тоненькая нить симпатии взаимопонимания. Создавалось впечатление: на встречу привело нас давнее знакомство, ожидающее с нетерпением свидания, отложенного на потом; а если это так, возможно, и она в своем существовании стремится что-то изменить. Застоявшаяся неопределенность открыла двери для такого легкого взаимопроникновения.
Размытая бесцельностью попытка проявить себя – так представлялась будущая встреча. А распознает ли моя капризнейшая память назвавшуюся Таней, если вдруг она очков громоздкость сменит на прозрачность линз, а брюкам предпочтет – нахальнейшую юбку и сделает на парике начес?..
Бесспорно, невозможно не узнать
