мешкая, покинул новорожденный остров. Мутная вода, грозно поблескивая, увлекла, понесла дощанки мимо вздрагивающих под напором воды подтопленных деревьев. Искусство кормчего теперь состояло лишь в том, чтобы не сойти с основного стрежня и не врезаться в какую-нибудь корягу или залом.
На исходе одиннадцатого дня полноводный поток вынес караван на широкую Реку. Собирая притоки, она и дальше продолжала раздаваться вширь. Местность изменилась. Горы расступились, смягчились их очертания. Появилась возможность поднять паруса. Хлебнув попутного ветра, они повлекли суденышки на север, мимо крупноствольных, кондовых лесов, чередующихся то разводьями унылых марей, покрытых пружинистыми мхами и кустиками низкорослой голубики, то взъерошенными перелесками чахлых берёзок и лиственниц.
Сколь жалки на вид эти корявые, сутулые упрямцы, вступившие в схватку с безжизненной заболоченной почвой: вершины засохли, стволики хилые. Растут, бедные, заваливаясь в разные стороны, с трудом держась корнями за мягкую моховую подушку. Но не будь этих отважных первопроходцев, не кому было бы готовить почву для наступления высокоствольных лесов.
Поподались и обрывистые берега с льдистыми выходами вечной мерзлоты. С них прямо в воду свисали лохмотьями огромные куски дерна.
Берега безлюдны. Только однажды беглецы увидели три коптящих небо остроконечных чума коренных жителей. Чуткие собаки кочевников тут же высыпали на берег разношерстной стаей и дружным лаем подняли переполох в стойбище. Из чумов вышли пестро одетые люди, высыпала детвора. Увидев караван больших лодок с белыми полотнищами на длинных жердях, они застыли, будто каменные.
Чтобы избежать лишних разговоров, старообрядцы решили не останавливаться. На ночлег устроились далеко за полночь верст через пятнадцать.
Шел двадцатый день пути, когда в речном просвете вновь замаячили острозубые гребни хребтов. Люди сразу оживились: из дорожных наставлений схимника следовало, что скоро сворачивать вправо в приток, вливающийся в Реку сквозь узкое, словно прорубленное мечом, ущелье.
Все сошлось. К полудню следующего дня подплыли к островерхому камню, одиноко торчащему посреди реки. Сразу за ним взяли вправо и зашли в теснину из громадных скал, похожих на лица каменных богатырей, грозно и угрюмо взирающих на незваных гостей. На рисунке схимника это место было обозначено, как Чёртова пасть. В скором времени путникам пришлось убедиться в меткости названия.
Версты через полторы теснина раздвинулась, по берегам появились косы и отмели, но вскоре межгорная долина, сжимаемая отрогами, вновь сузилась. Сами склоны были сильно изломаны острыми рёбрами и выступающими зубцами.
Отсюда вверх по течению поднимались на шестах. Вот уж где попотеть пришлось! Мужиков выручала слаженность: все, кто с шестом, одновременно, по команде кормчего, отталкивались, сколь доставало силы, от каменистого дна. Лодка, под надсадный крик людей, рывком шла вперёд,
