Желание изменить в себе нечто согласно внутреннему состоянию, желание быть собой дает команду всем структурам системы, и команда исполняется.
Оттого, как и о чем мы думаем, насколько широк диапазон наших мыслей, низок он или высок частотно, зависит то, как сложится судьба планеты. Мы являемся атомами в огромном процессе жизни, и наше существование бесполезно, если оно сводится к интересам биоструктуры или энергообмена. Все эти процессы объемлются информацией, и только она порождает энергетический и биологический процессы, создавая вокруг себя по мере осмысления человеком семантическое образное поле.
Человек разумный призван быть звеном в цепи глобальных процессов мироздания, так как в его системе в миниатюре отражены все эти процессы, а продукт его жизнедеятельности – семантическое пространство рода, нации, расы, планеты, континуальное семантическое пространство, которое отражает опыт жизни человечества. И этот опыт уже определяет селекцию в человечестве, в биосфере, предопределяя геохимические процессы.
Поскольку для эйдосферы необходим весь спектр излучений, они формируются за счет биосферы, которая в свою очередь поглощает их из геосферы. Следовательно, мысль человечества, его единый разум, управляет состоянием планеты в целом, выполняя программу эволюции, заданную ей программой «Жизнь во имя жизни».
В зале стоял гул голосов, и почти никто не слушал. Ученые мужи не воспринимали ее как своего коллегу, им не нужна была «умничающая артистка». А поскольку Ирис всегда настраивалась на аудиторию, то в конце концов переходила на стихотворную форму, и получался не доклад, а выступление, во время которого она пыталась передать аудитории то, чего не могла изложить языком формальной науки. И не потому, что не могла прочесть свой доклад, написанный вполне доступным для понимания языком. Нет, это происходило потому, что она всегда подчинялась ритму аудитории, а та ее воспринимала только так: обаятельная женщина, которая говорила стихами, умела танцевать, петь, сочинять и исполнять музыку на инструменте, не зная нот. В ней был элемент чуда, и только чуда от нее и ждали, ничего более.
На конференции Мов сначала сторонился Ирис, как бы стесняясь их дружбы, что она мгновенно и поняла. Когда же Ирис предложила ему выступить со второй частью ее доклада, привычный алчный блеск появился в его глазах. Он бегло просмотрел материалы и стал уговаривать ее не публиковать эту сверхценную информацию.
– Здесь этого не поймут, – почти шепотом уговаривал он Ирис, брызжа слюной ей в лицо.
Ирис послушалась Мова и выступила как творческая личность, рассказала о своей поездке в Гималаи, слегка коснулась темы воплощений, их полевой природы, и связи с полевыми структурами ДНК.
– Он же продаст меня при первом же удобном случае. Он тебя побаивается, и только это его пока останавливает – заметила Ирис Атану.
– А что делать? Никого
