style="font-size:15px;"> «Иллюзия, иллюзия!» – застучало у нее в висках. Резкий звонок телефона прервал эти толчки. Она взяла трубку.
– Чем Вы занимаетесь? – раздался в трубке воркующий голос Атана.
– Выполняю работу над ошибками, – выпалила Ирис, недовольная тем, что Атан помешал ей.
– Какую работу?
– Тебе приходилось в школе выполнять работу над ошибками, потом переписывать все на чистовик?
– Н-н-ну, приходилось… – Атан явно не понимал, к чему она клонит.
– Так вот, я пытаюсь разобраться в своей работе, найти там ошибки и переписать все набело. Понял меня?
Ирис особенно выделила слово «набело».
– Кажется, понял. А, может, не надо? Вы ведь у нас пример для всех и пишите без помарок, – включился в игру слов Атан.
– Не льсти мне, я знаю цену своему чистописанию. Когда-то в детстве я сумела исправила свой почерк. Теперь хочу быть «грамотной» в жизни, мне это необходимо.
Атан молчал, смутившись оттого, что сказал опять невпопад.
– Ты чего звонишь? – уже приветливее спросила она.
– Хотел узнать, как дела, какие планы на будущее…
– Какое будущее? – Ирис словно током ударило. – О каком будущем ты говоришь?
– О вашем… Планируете ли Вы приехать в М…
Ирис его не слышала. Будущее планировать пытается генная инженерия. Планированием по своему усмотрению человек способен разрушить зародыш этого будущего.
– Алло, Вы меня слышите? – прокричал в трубку Атан. – Я сейчас перезвоню…
И в трубке раздались короткие гудки. Ирис оставила трубку лежать рядом с телефоном, прерывистое ровное попискивание, доносившееся из трубки, поставило барьер между Ирис и внешним миром. Теперь она была один на один со своими мыслями. Ирис села в кресло-качалку напротив камина и стала, медленно раскачиваясь, всматриваться в мирно танцующее пламя.
«На чем же это я остановилась? – пыталась она припомнить. – Подлинное будущее от ложного, спланированного в лаборатории человеческим разумом, отличается тем, что ложное будущее – продукт иллюзий. Для того, чтобы иметь право создавать будущее, нужно знать, какое оно… какое оно…»
Мысли потекли вяло и стали путаться. Погрузившись в дремоту, Ирис увидела огромный белый город, залитый солнечным светом, ладью у берега, с которой на берег сходили люди в ритуальных одеждах. Они несли носилки, в которых полулежало женское тело, накрытое покрывалом. Люди прошествовали в сторону храма. Неожиданно светило стало меркнуть, погружаясь в тень луны. Море, город, люди – все вдруг перестало существовать. Казалось, умерла сама жизнь. Только слышался надрывный, пронизанный отчаянием женский голос: «Ты лгала мне, Исида, лгала мне – твоему отражению на земле. Нет другого царства теней, и не было никогда. Оно здесь… Мы все – тени, и весь этот мир лишь тень, слепок того мира, где ты… И умереть означает начать жить! Жить там, где нет страха и боли, где твои любимые, и ты их никогда уже не потеряешь. Я ухожу отсюда, из царства теней, в твой реальный мир. Я отделяю от себя эту иллюзию силой яда…»
