здесь присутствовала ритуальная часть действия, момент встреч и общения. Это никакими словами не передашь и подарками не закроешь.
Вечером, независимо от того, шли куда-то родители «вечерять» или нет, ночевали дома или в гостях, подводились «итоги» моих походов.
Вечерю я носил где-то лет до 10–11. Дальше уже ходить «вечерять» нам, пацанам, было не принято. Мы переходили в более солидную возрастную категорию, и уже после полуночи (под Рождество) ходили «христославить».
Заранее организовывались в небольшие группы, обычно по три человека, готовились, репетировали, определяли маршруты. Как правило – ходили по соседним улицам, по своей было неудобно, а у нас ходили ребята с других улиц. В эту ночь двери во всех домах, образно говоря, – не закрывались. Можно было попроситься «христославить» в любой дом, не вызывая чьих-то обид и недовольств.
Стандартная ситуация. Стучим, открывается дверь, спрашиваем: «Дозвольте христославить?». Затем входим в комнату, и в сторону иконы, или того места, где обычно находится икона, начинаем петь: «Рождество твое, Христе Боже на-аш…» Дальше шло хозяйское благодарение, небольшое, кто чем богат, тем и рад отблагодарить. В ход шло все-яблоки, пироги, орехи, конфеты, тетради, карандаши, монеты, а где – то и рубли, в зависимости от того, какой был хозяин.
Помню, пару лет мы ходили «троицей» – я и два Николая, – Куличенко и Димитренко. Им сегодня за восемьдесят, а тогда было лет по 12–13. На нынешней улице Поярко, в Слободзее, стучали-стучали в один дом, сами расстроились и, видимо, хозяина расстроили. Темно на улице, выскакивает какой-то подполковник, в одной руке пистолет, в другой- фонарик (оказалось – это был командир нашей войсковой части, квартиру там снимал), сонный. Он не поймет в чем дело, да и война только лет пять, как закончилась. Мы уже забыли – зачем пришли под лучом фонаря и дулом пистолета. Хорошо, Колька Димитренко был невозмутимый в любой ситуации, спрашивает: «Дозвольте христославить?» «Что-что? – не понял приезжий военный. А мы, с ходу запели, прямо на улице. Он с вечера, наверное, устал, сел на крыльцо, внимательно выслушал наше пение, заставил спеть еще раз и спросил: «А что, вам дают что-то?» Колька снова произнес: «А что Бог послал!». Военный зашел в дом и вынес нам по 5 рублей. Каждому! И это «новых» денег (после 1947 года!. Естественно, этот случай вошел в историю и стал достоянием не только нашей «вокальной» группы. Жаль только, что, когда мы на следующий год снова постучали в этот же дом, этот военный там уже не жил.
«Христославили» до утра, это действие плавно переходило в обряд колядования. Мы «отрабатывали» ночь и шли по домам, собираясь в школу, а малыши, отдохнувшие после вчерашней вечери, начинали «колядовать». Дошкольники шли с утра, школьники- после обеда.
Подарки и здесь были небольшими, но весь этот суточный процесс, проходил как-то ритуально возвышенно, как одно цельное действо и очень памятное, потому, что во всем этом участвовало практически все село. Действительно чувствовался Праздник Рождества Христова,
