квартиры.
Бабушка скинула боты, начала суетливо раздевать Таню, но девочка вырвалась и побежала вслед за матерью.
– Мамочка, я, я, я…
– Что ты якаешь как ишак? – оборвала её женщина. – Слушать противно. Глаза б мои на тебя не глядели! Непутёвая, вся в отца.
– Ничего, ничего, она сейчас остынет, – шептала бабушка, переобувая окаменевшую Таню в тапочки. – Ты на неё не обижайся, наверное, на работе устала.
– Беллочка, не волнуйся! Я завтра прямо с утра пойду в депо, верну скрипку, – баба Зина изо всех сил старалась восстановить мир в семье. – Только прошу тебя, не ругай Тату, она ведь нечаянно, она ребёнок, – добавила тихо, чтобы не слышала внучка.
– Носитесь все со своей Татой, как с писаной торбой! Хоть бы кто меня пожалел! Сколько сил я в неё вложила, сколько труда, заботы. А она, неблагодарная…
– Но это всего лишь скрипка. Кому она нужна? Найдётся!
– Что за чушь вы несёте! – нервно рассмеялась Белла. – Всего лишь скрипка, говорите? Да эта скрипка… она стоит… Если Таньку не ругать, она и голову свою потеряет! – женщина решительно затянула пояс халата. – Вот что: отправляйтесь-ка вы лучше домой, Зинаида Николаевна! Как-нибудь сама разберусь, как свою дочь воспитывать. Без вашей помощи. Вы своё уже отвоспитывали!
Она схватила бабу Зину за пальто и, не дав опомниться, выставила за дверь.
Таня стояла возле окна, грызла ногти и зверем косилась на мать. Глаза её сухо блестели.
– Зачем ты бабу Зину прогнала?
– Тебя не спросила!
– Она хорошая.
– Да у тебя все хорошие, только я плохая! – взвизгнула мама. – Вот умру – поймёшь тогда: кто хороший, кто плохой, – она упала в кресло и прикрыла глаза.
– Не надо, мамочка, – Таня затряслась в беззвучных рыданиях. – Не умирай! Я найду скрипку!
– Да где ты её теперь найдёшь, дура? Её кто-нибудь умный уже нашёл. А тебе отец пусть в комиссионке дрова покупает – будешь на них пиликать!
– Я всё равно на «отлично» год закончу. Обещаю! – не сдавалась Таня, глотая слёзы. – И «Полонез Огинского» разучу!
– Учи, – равнодушно ответила мама и ушла на кухню.
Таню тряхнуло, потом ещё раз. Ноги подкосились, и она упала на пол. Закричала, забилась, заплакала, замолотила руками. Её боль была так нестерпима, что девочка не могла дышать. Воздух входил и выходил из неё только с криком. Только сбитые до крови костяшки пальцев помогали переносить муку. Баба Зина ушла. Если б папа был дома, он бы обнял её и увёл в другую комнату. Он сказал бы, что всё пройдёт, всё наладится, и необязательно играть на скрипке, чтобы тебя любили. Но его не было рядом.
Мама вбежала в комнату с перекошенным лицом. В руках она держала стакан воды и какие-то таблетки.
– На, выпей! – протянула она лекарство, но Таня отбросила её руку. – Ах, ты так?!
Мама налегла на дочь всем телом, обхватила рукой её голову, и стала одну за другой
