а у меня «шесть тысяч четыреста восемнадцатого года двенадцатого дня листобоя месяца». А также, название нашей родной деревни, где мы родились – Валенки. На мой удивлённый вопрос, Святослав пожал плечами.
– Гимназия очень ревностно к своим ученикам относится. Гордей, когда на второй курс данные принёс, счастливым был до одури. Оказывается, Валюха, мать ваша тогда сына ему родила. Из школы раз в три месяца домой отпускают. Вот и получилось так, что, практически, в начале второго курса, ты родился. Гордей тогда раньше времени отпросился, мы всё гадали, что случилось. А потом два письма пришло. Вначале радостное – про тебя, а потом печальное – про Гордея. Алёнке тогда уже три годика почти было. Так что, документы самые настоящие. Ваши. Просто надо знать, кого и как просить.
Святослав подмигнул и, попрощавшись, ушёл восвояси. А мы с Алёнкой направились в приёмную комиссию. И встали перед входом, не зная, что делать дальше. Один из посетителей обратил на нас внимание. Высокий, худощавый парень заслонил собой солнечный диск. Он был настолько худым, что мне показалось, будто, свет проходит сквозь его тонкие руки. Голос же совершенно не подходил по его внешность – он заговорил с нами глубоким баритоном.
– Вы пришли подавать документы на поступление в школу?
– Да, откуда ты узнал?
– Знакомая ситуация. Год назад я также стоял перед этими дверьми и не решался войти. Теперь вот, вижу, что не один такой. Давайте провожу?
Мы переглянулись с Алёнкой. Алёнка пожала плечами, а я повернулся в сторону доходяги.
– Спасибо, давай. А зовут тебя как?
– Всеволодом. Но для друзей, просто Сева.
– Быстро ты нас в друзья записал. А если мы хулиганы какие?
– Да нет, я же по глазам вижу. Смотрел на вас долго. Есть в них какая-то жёсткость. Твёрдость, даже не знаю. Многое пережить вам пришлось, но горести и лишения вас не смогли сломить. А сестра твоя ещё недавно и болезнь пережила. Верно говорю?
Мы не нашлись чего ответить и вылупились на него. А Сева просто засмеялся.
– Да, чего вы уставились? Простое наблюдение. Стоите вдвоём, чуть ли не прижались друг к другу – значит давно вместе. На пару не походите, значит родственники. А уши, носы почти что копия – значит близкие. А про глаза я не соврал. По ним видно, что добрые вы оба. Просто, зашуганные немного.
– И ничего мы не зашуганные!
– Не обижайся. Я не со зла. Просто привык говорить, как есть. Так пойдёте?
Всеволод вопросительно глянул на нас. Очень он был настойчивым, но почему-то внушал доверие. Не знаю, почему, но, как будто я почувствовал, что говорил он тогда искренне.
– Ладно, пойдём уж. Покажешь, что тут и как.
Сева повёл нас прямо в главный вход приёмного корпуса. Войдя внутрь помещения, уличный зной, как рукой сняло. На нас повеяло прохладой, но не такой, какую обычно даёт камень, и не такую, какую обычно даёт земля. А какой-то свежей,
