другом, но, что куда более важно, он не допускал ошибок в своей работе. Иначе его бы здесь не было.
– Милый Эйб. – Сантэн сжала обе его руки. – Как Рэйчел?
– Великолепно, – заверил ее он. Это было его любимое словечко. – Шлет вам свои извинения, но малыш…
– Конечно, – понимающе кивнула Сантэн.
Абрахам знал, что она предпочитает мужскую компанию, поэтому редко брал с собой жену, даже если Сантэн ее приглашала.
Сантэн повернулась к другому человеку, сутулая фигура которого маячила у выхода на балкон.
– Доктор Твентимен-Джонс! – Она протянула ему руки.
– Миссис Кортни… – пробормотал он так, словно собирался заколотить чей-то гроб.
Сантэн одарила его самой сияющей улыбкой. Это была ее маленькая игра – проверять, сумеет ли она заставить его проявить хоть малейшее выражение удовольствия. Но она снова проиграла. Уныние доктора лишь увеличилось; он напоминал тоскующего бладхаунда.
Их знакомство началось давно, примерно тогда же, когда и знакомство Сантэн с Абрахамом. Он был инженером-консультантом в алмазной компании «Де Бирс», и именно он занялся оценкой и организацией работ на руднике Ха’ани в 1919 году. Сантэн почти пять лет убеждала и уговаривала его, прежде чем он согласился стать главным инженером на руднике Ха’ани. Он был, пожалуй, наилучшим специалистом по алмазам в Южной Африке, а значит, лучшим в мире.
Сантэн пригласила обоих мужчин в салон и отмахнулась от бармена в белой куртке.
– Абрахам, бокал шампанского? – Она сама налила ему вина. – А вам, доктор Твентимен-Джонс, немножко мадеры?
– Вы всегда все помните, миссис Кортни, – с несчастным видом произнес инженер, когда она подала ему стакан.
Они всегда обращались друг к другу официально, хотя их дружба выдержала все испытания.
– Желаю вам доброго здоровья, джентльмены! – приветствовала друзей Сантэн, а когда они выпили, посмотрела на дальнюю дверь.
В этот момент вошел Шаса, и Сантэн внимательно наблюдала за тем, как он пожимает руки мужчинам. Он вел себя с должным уважением к их возрасту, не выразил смущения, когда Абрахам слишком эмоционально обнял его, а доктора Твентимен-Джонса приветствовал весьма серьезно. Сантэн чуть заметно кивнула, одобряя сына, и села за письменный стол. Тем самым она подала знак, что с формальностями покончено и пора переходить к делу. Мужчины тут же сели на элегантные, но неудобные стулья в стиле ар-деко и выжидательно склонились к ней.
– Случилось наконец, – сказала им Сантэн. – Они урезали нашу квоту.
Они откинулись на спинки стульев и обменялись короткими взглядами, прежде чем снова повернуться к Сантэн.
– Мы ждали этого почти год, – напомнил Абрахам.
– Тем не менее это не становится более приятным, – язвительно произнесла Сантэн.
– Насколько? – спросил Твентимен-Джонс.
– На
