очки, спустись на землю. Это нетронутый лес! Хрен пойми, чего можно ожидать.
Между ходом Итан оглядывается на неё и Бруно. Волк мордочкой раздвигает преграду и плетётся за хозяином. Отлично, повторять по несколько раз не придётся.
– Перестань так со мной разговаривать!
Хелен потуже затягивает шнурки своих ботинок, встаёт и магией расчищает себе проход через колючую стену.
– Ты сама вынуждаешь это делать, – осведомляет Итан в спину, когда она обгоняет его. – И меньше трать магию. Она забирает силы в таких местах, как непроходимые леса.
Она кривит лицо, мол, хватит меня учить, и широко шагает, переступая через камни. Уже добротно опережает. И даже темнота и незнакомая дорога ничуть не пугают, ведь всемогущий световой лучик на кончике указательного пальца тускло освещает ей окрестность.
Волшебная энергия стихий – а их четыре: вода, земля, огонь и воздух – присутствует в организме магов при отличном самочувствие. Когда они длительно испытывают стресс или истощаются, запасы энергии (видимые и нет) канут в небытие. Аккольти ощущает упадок воздушной магии в своем теле уже давно, еще до того, как отправился на «задание». И браслет на запястье мало чем помогает в сохранении колдовства, поэтому большую часть времени он использует ружье, а в крайних случаях – колдовство.
Слабый Бруно догоняет их, нюхая местность, кусты и опавшие молодые листья, но в красных глазах виднеется только мольба об отдыхе…
Как тяжело делать выбор…
На одной чаше лежит безопасность, на другой – здоровье. И то, и то – жизненно необходимо на поисковом задании, но останавливаться для отдыха – совершенно неподходящая сейчас идея. На каждой травинке может поджидать опасность. Оба понимают цену.
Треск сучьев, ломающихся под весом их тела, разносится эхом в глушь, возвращается и врезается в уши. Даже птицы этой ночью не поют, только сверчок неугомонно тараторит, в отличие от Итана и Хелен. Всю дорогу от привала они идут, как немые незнакомцы, и даже не смотрят друг на друга. Каждый ведет внутренний монолог и забывает, что между ними тишина стоит уже почти час.
Ничего удивительного. Лучше не открывать рты, иначе есть риск словесно поубивать на месте, возле многолетнего дерева с морщинистой корой, как помпезное место казни.
Когда они преодолевают очередной спуск с горы, Хелен сгибается, чтобы отдышаться, и просит напарника о помощи:
– Посвети.
Он без лишних вопросов подсвечивает ей карман, в который ныряет ее рука, маленьким белым светом на пальце. Хелен вынимает пузырёк с двумя разноцветными ампулами на дне и вминает одну таблетку в сладкий мякиш, похожий на ванильный бисквит. Пахнет от сие «десерта» далеко не сладкими пряностями, а душистой крапивой и валерьяной.
Но надо без слабины накормить им больного: Хелен подзывает Бруно к себе, но тот словно врастает в прелую землю. Ощетинивается, садится и задирает морду вверх, как бы протестуя на нелепые приказы.
– Можно, –
