следующему сообщению. Снова Эшли. В голосе волнение. Вслед за ним – еще одно, затем – еще… Она звонила через каждые десять минут. Десятое сообщение было от матери Майкла. У нее тоже был расстроенный голос.
«Марк, где ты? Пожалуйста, перезвони, как только сможешь!»
Марк нажал на паузу. Да что там у них такое стряслось?
Следующий звонок – вновь от Эшли – чуть ли не в истерике:
«Марк, произошла ужасная авария. Пит, Роббо и Люк погибли. Джош в реанимации. Никто не знает, где Майкл. Господи, Марк, пожалуйста, перезвони мне!»
Не веря собственным ушам, Марк еще раз прослушал сообщение и тяжело рухнул на подлокотник дивана.
– Боже милостивый!
Он снова включил автоответчик на запись. Эшли и мать Майкла говорили приблизительно одно и то же. Перезвони! Пожалуйста, перезвони!
Марк допил виски, налил еще на три пальца и вновь подошел к окну. Сквозь собственное отражение он некоторое время смотрел на бульвар, провожая взглядом машины, затем обратил взор в сторону моря. Вдали, у самого горизонта, мелькнули две крохотные светлые точки. Должно быть, танкер или сухогруз идет по Ла-Маншу.
Мысли у него путались.
Если бы самолет прилетел вовремя, я бы тоже попал в аварию!
Однако это уже не имело большого значения. Марк глотнул виски и сел на диван. И почти сразу же телефон зазвонил вновь. Марк подошел к аппарату и уставился на определитель номера. Эшли! Четыре звонка, и она повесила трубку. Через секунду запищал его мобильный. Снова Эшли! Поколебавшись, он нажал на кнопку «Сброс» и переключил телефон на автоответчик. Потом вырубил мобильник и сел, откинувшись на спинку дивана и вытянув ноги.
Звякнули кубики льда в стакане, и Марк понял, что руки у него дрожат – он весь дрожал с головы до ног. Он подошел к музыкальному центру «Банг и Олуфсен» и поставил компакт-диск – сборник произведений Моцарта. Под Моцарта ему всегда лучше думалось. А подумать было о чем…
Марк снова сел и уставился в стакан, сосредоточив взгляд на кубиках льда, словно это были игральные кости. Прошло больше часа, прежде чем он снял трубку и набрал номер.
7
Спазмы учащались. Майкл терпел из последних сил, плотно стиснув бедра, сдерживая дыхание и закрыв глаза. Как эти сволочи будут ржать, когда вернутся и увидят, что он обмочился!
В тесном, замкнутом пространстве приступ клаустрофобии давал о себе знать в полную силу. Майку казалось, что белый атлас сжимается вокруг него, давит на лицо…
Он посветил фонариком на часы. 2.47.
Чтоб им пусто было!
Они там что, вконец охренели?! Два сорок семь! И куда они, мать их за ногу, подевались?! Совсем крышу снесло в каком-нибудь ночном клубе?!
Майкл смотрел на белый атлас. В голове гудело, губы запеклись, ноги словно склеились. Переполненный мочевой пузырь болел нестерпимо. Он не знал, долго ли еще продержится.
От
