не вздумай! – крикнула она из прихожей. – Я так орать буду, что соседи полицию вызовут!
– Пусть вызывают.
– Тебя в обезьянник посадят, как злостного нарушителя!
Он пошел следом. Дышал с трудом, с отчаянием. Комкал в руках толстый жгут.
Настя нырнула в комнату, запрыгнула с ногами на дедову кровать. Он вырос в проходе – прямые плечи, остекленевшие глаза и сжатые губы, будто и вовсе исчезнувшие с лица.
– Это жестокое обращение с детьми, – ляпнула Настя. Он, привыкший к ее фразочкам, отчеканил:
– Ты уже большая, Настёна. И отвечать за все надо по-взрослому.
– Дед, ну перестань, правда! – взмолилась она, отступая. – Я тебе все-все расскажу!
– А куда ты денешься.
Он выдохнул. Развернул полотенце, промокнул влажный лоб, а потом бросил тряпку на письменный стол. Присел на кровать, сгорбился и запыхтел, словно остывающий котел.
– Деда, – опасливо позвала Настя, готовая совершить невероятный прыжок и снова скрыться в прихожей. – Ты ведь на меня не злишься, ага?
– Ага, – тихо ответил он. – Димка, да?
– Деда, ну зачем тебе эти проблемы, потом сердечко барахлить будет, да и вообще… – забормотала Настя, но дед не купился. Оборвал:
– Дима?
Настя вздохнула. Тихонько присела рядом, обняла деда за руку.
– Дима.
Он рыкнул. Настя вздрогнула и втянула голову в плечи – не бывало еще такого, чтобы дед поднял на нее руку. Даже когда она стащила у родителей три тысячи рублей, накопленные на стиральную машинку, а потом потратила все до копейки. Дед тогда поставил ее в угол и велел думать над своей душой. Настя честно пыталась думать, но без разговора с дедушкой у нее так бы ничего и не получилось.
Он только ругался. Клятвенно обещал поубивать всех и…
– Убью парщивца, – выдохнул дед. – Клянусь, что места мокрого не оставлю. Скот, ты посмотри на него. Дай сюда руку.
– Деда…
– Дай сказал, ну!
Она послушалась. Дед придирчиво осмотрел кровоподтек, осторожно надавил на него пальцем, поцокал языком. Настя пристыжено молчала.
– Ты-то куда, а? – спросил дед с такой болью, что Настя прикусила губу. – Он бьет, а ты терпишь. Молодца, Настёна! Да, не думал я на старости лет.
– Не начинай, – попросила она. – Димка просто перебрал немного, ну и…
– Ну а теперь так бить и будет. Настёна, милая ты моя… Ударил раз – ударит еще тысячу, бежать тебе надо. А я найду этого гада ползучего и раздавлю.
– Тебя тогда посадят, – невесело улыбнулась Настя.
– Ну и пусть. Помру на шконке ради любимой внучки.
– Где?..
– Эх, Настёна, Настёна, – он порывисто обнял ее, прижал к груди так, что стало тяжело дышать. Стиснул еще сильнее. – Ты же не на помойке себя нашла, нет? Чтобы такое от гада терпеть, от ползучего.
– Зря ты так. Он ведь…
– Ух, молчи, зашибу, –
