Чололлан на рынок, привозят новый воск. Но и другими делами занимаемся. Волос с Хадани печь литейную построили, льют медную мелочевку. Они, кстати, спрашивают: а можно для местных делать ножи или топоры?
– Из меди? – уточнил я. – Да пусть делают! Скажи нашим, пусть делают всё, что умеют. Кроме двух вещей: стек-тлы и тумбаги. Это без моего соизволения – ни-ни.
– Дитя Голода уже небольшую шоколу обустроил, – продолжал рассказывать новости Серый. – Учит местных грамоте. И представь, шикаланки ему даже платят за это!
От таких новостей становилось легче на душе. Но я видел, что друзья мои уходили из святилища поникшими. Ну, а что делать?
С приближением сухого сезона жрецы убедили меня на прогулки по городу. Оказывается, из подземелья имелся и гораздо более близкий выход на поверхность. Я всегда выходил утром или вечером, ибо привыкшим к темноте глазам на солнце было тяжко. Да и людей меньше. Меня рядили в жреческие одеяния, которые удачно скрывали увечную руку, а красная краска кающегося послушника делала неузнаваемым лицо. Если тут было кому узнавать.
Я, наконец, увидел свое убежище снаружи и вблизи. Совершенно ничем не застроенный симметричный холм, покрытый колючим кустарником. «Даже странно, что местные не задумываются о том, что за холм стоит в центре их города», – дивился я.
Чололлан же оказался огромен! И люди даже в утренние часы бродили по улицам толпами! Удивительно, но здесь и впрямь уживались самые разные племена. Я по говору и одежде начал распознавать чолултеков и шикаланков, а были ведь еще и многие другие. Уже на третьей прогулке мы наткнулись на астеков. Я запаниковал, едва не бросился в бегство, но меня смогли удержать и неспешно увели в подземелье.
– Как так?! – тяжело дыша, возмущался я. – У вас в городе астеки? Что они делают тут?
– Что с тобой, владыка? – изумлялся Тлакатль. – Конечно, у нас есть астеки. На рынке их вообще полно. Кто-то приходит специально, чтобы посетить наш храм Кетцалькоатля. Через город проходят караваны торговцев-почтека.
Жрец задумчиво смотрел на меня, сидящего в самом темном углу своего логова.
– А вообще, я разделяю твою тревогу, Хуакумитла, – задумчиво заговорил жрец. – Чололтеки в городе всё больше и больше привечают астеков. Говорят даже, что Белая Рыба Амилотль – их предводитель – хочет породниться с правителем Теночтитлана.
И посмотрел на меня – выразительно так.
В общем, я потом дней десять никуда ходить не хотел. Снова начались ежедневные «перекуры», неспешные расспросы. Старого Тлатольчи мало интересовали свечи, вилки и прочие ноу-хау. Не каждый день, но частенько он возвращал наш разговор к Золотому Змею.
– Расскажи, как вы его почитали?
– Змей любит любые подношения, – начал я издалека. Конечно, любые: жрецам же тоже кушать надо. – Но самый ценный дар – это кровь человека.
И я рассказал о ритуале вызова добровольца.
