имелись свои тонкости. И их стоило усвоить.
Кроме того, как показывает жизнь, ментальные способности – сегодня есть, а завтра не сработали… Тактильные же навыки, отработанные до автоматизма, практически завсегда при тебе, в наличии.
Плюс напарнику спокойнее, когда он с тобою все проработал от и до. Да и группе. А они все были те еще педанты.
В общем, я не спорила, в миллионный раз отрабатывая известное. И тем более не возражала против наработки собственных фишечек.
И вот, по итогу нашего недельного пребывания в зале, на симуляторах, на полосе препятствий, как только с напарником, так и в целом, с группой, да приплюсовав сюда мое стиссерство, было решено, что на выходах я иду номером первым.
Такое решение принял мой партнер, он же первый номер в нашей паре.
И оно далось группе непросто. Вернее, не столько само решение, сколько осознание факта его принятия и необходимости существования в его парадигме.
Тем более трудным утверждение вердикта моего напарника стало для капитана.
Про вышестоящее начальство не знаю.
Но, судя по кислой физиономии господина полковника, возникшего на пороге зала симуляторов после подтверждения намерения Ансгара Грегом, он сему факту радовался не больше нашего непосредственного командира. Собственно говоря, как и тому факту, что я вообще встала с кем-то в пару в принципе.
Вообще, громко об этом не объявлялось.
Но в небольшом коллективе в целом да в замкнутом пространстве такие вещи быстро становятся известны.
Одним словом, мужики – те еще кумушки на завалинке.
Вот, например, едва мы с севором, впервые поработав вместе (просто поработав в паре), направились с отрядом в столовую, как на нас тут же уставились сотни глаз. Смотря и с любопытством, и с долей недоверия, и не так чтобы одобрительно. Командиры групп вопросительно косились на Грега, сидящего за столом просто с каменным выражением лица.
А уж в этом случае…
О присвоении мне первого номера станция узнала, наверное, раньше самого Ансгара.
Короче говоря, прослушав объявленное капитаном решение в зале, после ужина его вызвал к себе командир бригады. Из кабинета которого оба вышли встрепанные и злые.
Нет, форма-то на них сидела как на параде. Все наглажено, отполировано. Прически по Уставу. Но вот общее ощущение от этих двоих шло именно такое: встрепанные. Да и злость, притаившуюся в глубине глаз и скрытую за нарочитой холодной отстраненностью, от коллектива тоже не утаишь.
В общем, беседа легкой явно не была. Не знаю, насколько в дипломатичном ключе она велась. Но, судя по плотно сжатым губам обоих, возможно, что и с дипломатической вежливостью там обстояло не все гладко.
Честно говоря, я ожидала звонка Красноголового. Но он пока молчал. И тут мне было не совсем ясно – радоваться этому молчанию или, наоборот, напрягаться?
Тем не менее меня все же переполняли именно положительные эмоции. Добавило радости и присвоение
