вернулись. Приехал в Мекку разврата и живу с телкой, как с женой.
Я не мог выбросить ее из головы. Нужно срочно отвлечься – возьму другую. Нет, лучше двоих! Буду иметь новую каждый день. Чего я к ней привязался, как банный лист?
Кто она? Шлюшка, у которой была уже сотня мужиков, с которой не о чем поговорить. Только пользоваться, как одноразовой посудой.
Дальше меня бы это затянудло еще больше. Хорошо, что перерезал пуповину. Я же приехал все успеть! А вместо познания столицы вертепа – я взялся познавать самого себя. Вместо проститутки она стала для меня священником, исповедником.
Я влил в себя полбутылки рома. Я пел дурацкие песни с немцами. Я смеялся сам над собой…
А утром прибежал в бар. Но Пао там не было.
Холодный фреш, обмен любезностями с мамой—сан, оказавшейся в топе, который я купил Пао. Вопрос где Пао? Снова шутки—прибаутки. Все хорошо. И снова вопрос, где Пао. Да где же Пао, черт возьми. Я сто раз спросил где Пао. Но ее не было, и мама—сан, принимая грустное участливое выражение лица отвечала, что не знает где она. Она ее прятала или…, не знаю, что еще.
Сука. Морковка. Кинула как бобика за шиворот.
Для нее я гербарий на стене, журавлик на небе, обезьянка на заборе.
Стемнело. Толпы слоняющихся бюргеров с морковками. И даже те, с кем я пел, и даже разглядел всех морковок – Пао нигде не было. Ок.
Снова огни неонов, дозаправка ромом. Снова на променад. Безрезультатно, и тогда в неоновой рекламе вя разглядел свою Пао и вторую Пао и третью Пао. Это была реклама тайских священников, которые смотрелди на меня и улыбались. В уши возвращались звуки техно, от которых я на время отключался, и когда я возвращался, то двигался в такт этим звукам.
А может виски? Да глупо, мне нужна Пао. И не смотрите на меня так, леди—бои, я пьяный в дым.
В этом свинячьем виде я видимо гожусь туристам тем, что мне можно поведать все тайны сердца. Вот мощный викинг что—то шпарит мне на английском, я оглядываюсь, где он пришвартовал свой драккар – не нахожу, а он видите ли советуется не взять ли ему в жены тайку. Тоже прикипел мужчина сердцем.
Я киваю, сочувствую и ухожу в забытье.
И вот я шагаю по улице.
– Где я?
Бродил всю ночь, и даже встретил Пао – она шла мне навстречу там, где уже никто не гулял. И я шел ей навстречу и в переулке никого уже не было.
Бродил настырно, и вот с меня, как с бойца на поле сражения, капает кровь, и япошки—покемоны, которые использовали меня как грушу, в семи шагах растворяются в ночи.
И ночь призывным голосом бундеса спрашивает меня:
– Was ist los?
Ну что со мной случилось? Так. Ходил—бродил—нарвался. Отдыхать же приехал – вот и отдыхаю.
Покемонов явно спугнул этот дружный квартет жизнедеятельных немцев, с красными, как кирпичи ряхами. Для продолжения отработки ударов это было уже too much, и агрессоры тихо ретировались.
