не парит. И завтра не будет парить. Я вообще ко всему так отношусь. Я вернулся и поступил в первое попавшееся заведение в городе. Закончил его с красным дипломом. Завел ли я там друзей? Общаюсь с кем то? Нет. Ни одного человека оттуда я даже вспомнить не могу. Их лица сменились на лица сослуживцев. Срочная служба пролетела как один день. Друзья по службе? Как у других? Вы верите в этот бред? Не бывает друзей по службе. Если вы не прошли с ними войну с первого до последнего дня. Все остальные – собутыльники. А я не пью. Так что у меня нет собутыльников по службе. Дальше? Дальше была работа. Первая, вторая, третья… Друзья? Остались ли у меня настоящие друзья за всю жизнь? Пара хороших знакомых. С которыми мы даже не созваниваемся никогда, кроме праздников. Почему? Потому что есть такие люди, как я. Мне плевать. На людях я может и дружелюбный, весёлый даже. Шучу, болтаю со всеми. Но внутри… Господи, какие же они тупые. Кто им сказал, что мне есть до них дело? Кто вам сказал, что мне есть до них дело? Какие, к черту, положительные эмоции от встреч, знакомств и общения? Что за бред? Каждый из них эгоист, идиот или тварь. Они сменятся другими лицами, как и все кто был до них. Все. Почти все. Один может и останется.
– Алло! Привет, дружище! Прости, что так давно не звонил. Совсем завал. С днём рождения тебя. Всех благ, дорогой, всех благ!
– Твою мать. Ну что, вы довольны? Вы этого хотели? Чтоб мне снова было больно? Пошли прочь. Пошли прочь, я сказал!
Немая пытка
Кругом темнота. Густая до такой степени, что давит на тело и не даёт пошевелиться. Где-то вдалеке медленно появляется свет. Нет, не свет. Скорее, я привык к темноте. И стали видны очертания чего-то. Чего-то большого. Это дерево. Его ствол несколько метров в обхвате. Даже в темноте, я готов поклясться, что оно чёрное. Оно мертво. Ветки и сучья торчат во все стороны. Я явно стою ниже дерева. У какого-то холма. Но рядом никого нет. Я совсем один. Мне не страшно. Скорее тревожно. Не понятно, где я. Как я сюда попал. И зачем я здесь. Двигаться я так и не могу. Но я не связан. Веревок нет. Я их не чувствую. Остаётся попробовать позвать кого-нибудь.
– … – заветное «помогите» так и осталось в моей голове. Я не могу кричать. Да и вообще говорить. И вот теперь тревога перерастает в панику. Меня бросает в пот.
– Вставай, сынок. В школу пора.
Я нехотя сползаю с кровати и начинаю одеваться.
Кругом темнота. Чертов «день сурка». Снова страшно и тихо. Тишина звенящая в ушах. Нагнетающая. И снова голос матери, будящий в школу.
И так раз за разом. День за днём. Но, однажды, мне надоело бояться этой темноты. Я устал бояться. Я стал вглядываться в нее сильнее. Вслушиваться лучше. День за днем. Почему я не могу двигаться? Почему я не могу закричать? Я чувствую, нужно закричать.
Загадка не поддавалась. Хотя я совершенно перестал ее бояться. Я оказывался
