девочки обнимаются с мишками на ночь. Разве нет? Завязывают бантики, усаживают на подушку или кладут под одеяло.
– Да, если им пять, – холодно откликнулась Рене. Неужели он снова намекал на её детский возраст? Но Энтони ничего не добавил и принялся шарить по карманам своего заснеженного пальто.
– Значит, не хочешь?
– Нет.
– Жаль. Думал произвести впечатление, – машинально пробормотал он, и с волос полетела целая шапка из белых хлопьев, обнажив покрасневшие на морозе уши.
Господи, и кто из них теперь ребёнок? Рене поглубже надвинула капюшон куртки. Это Канада, а не солнечное калифорнийское побережье! Тем временем Энтони всё же нашёл пропажу, которой оказался бумажник, и достал пару купюр.
– Какой приз, если собью все? – на отвратительнейшем французском поинтересовался Ланг, а затем махнул в сторону пустых банок.
– Заяц за три промаха. Лось за два. Победителю вон тот славный бобр. – Продавец показал на нечто длинное и невнятно коричневое, неопознаваемая часть тела которого трагично болталась сверху стойки с дурацкими банками. Что? Нет! Ей не нужен ни заяц, ни лось и ни бобр, и уж точно она не нуждалась в утешительных праздничных флажках с гербом Квебека.
– Ты же не хочешь?.. – начала Рене, но очень взрослый мужчина невозмутимо вскинул винтовку, что-то там осмотрел и щёлкнул пальцами по прицелу. – Тони! Зачем он тебе?
– Сегодня Рождество, – невозмутимо откликнулся Ланг и прицелился. – А я без подарка.
– Да не нужен он мне! – воскликнула Рене, но тут раздалась равномерная очередь хлопков, а следом за ней оглушительный лязг свалившихся банок. Первый ряд опустел, и Энтони слегка повернул голову.
– А кто сказал, что тебе? Может, я собираю коллекцию бобров. – Новую серию из семи выстрелов перекрыл грохот падающих мишеней, и Ланг опять щёлкнул по прицелу. – Открою потом музей. Приглашу репортёров с пятого канала, которые ведут передачу о всяких старьёвщиках. И прославлюсь на всю страну. К чёрту унылую хирургию!
Провозгласив еретический лозунг, он сбил последний ряд и демонстративно швырнул винтовку на стол.
– В конце концов, это точно лучше, чем спасение жизней неблагодарных людей, – хмыкнул Ланг, а потом с кривой усмешкой забрал у удивлённого продавца нечто среднее между облезлой крысой и карликовой росомахой. Попробовав на ощупь огромные плюшевые зубы и подкрутив редкие усы, он протянул Рене животное. Добытчик, чтоб ему было пусто! – С Рождеством.
Рене невоспитанно проигнорировала поздравление.
– Ты ждёшь каких-то наград за работу? Разве сам факт спасения – не стимул продолжать? – растерянно спросила она и машинально забрала бобра. Замёрзшие пальцы инстинктивно зарылись в синтетический мех.
– Первые два года – быть может, а потом у тебя на столе кто-нибудь умирает, и ты познаёшь всю систему без прикрас. Увы, но после нескольких огромных штрафов налёт романтизма улетучивается. Остаётся лишь протокол и постоянный страх ошибиться.
