затрясло так сильно, что шарившие в поисках бегунка на молнии пальцы не слушались. Они бесцельно скребли по шуршавшей под ними ткани, и потому тихо открывшееся окно осталось незамеченным. Только когда деревянная рама стукнулась об упор, а по босым ногам скользнул морозный сквозняк, Рене испуганно замерла. Она застыла в неудобной позе, пока в полной тишине ошарашенно шарила взглядом по тёмной комнате, где вместо привычных вещей и мебели ей мгновенно померещились затаившиеся чужие тени. Но ничего не происходило, словно больному мозгу всё показалось, только в открытое окно медленно летел снег. Рене сглотнула. Она понятия не имела, что нужно делать, а потому с каким-то ощущением безысходности молча ждала продолжения.
Тревожное ожидание длилось добрых десять секунд. Наконец тихо хрустнуло жалюзи, и в образовавшийся проём ловко скользнула чёрная тень. Она изогнулась невероятной дугой, прежде чем бесшумно приземлилась на потрёпанный плетёный ковёр и успела подхватить уже летевшую с подоконника возмущённую герберу. Раздались приглушённая ругань и стук бережно возвращённого на место горшка. Затем вновь тишина. В отсутствие света рассыпанный по полу снег потусторонне мерцал и переливался на грубом плетении, словно к Рене пожаловал гость из самой преисподней. А тот тем временем угольным пятном выделялся на фоне бледно-серой стены. Ну точно настоящий чёрт.
Судорожно сглотнув, Рене попыталась сообразить: заорать или же будет мудрее подождать, пока домушник осознает, что здесь нечего брать, но мозг заклинило. Он не мог дать команду ни открыть рот, ни перестать лить слёзы. Хорошо хоть дыхание перехватило от ворвавшегося с улицы холода, и дурные всхлипы потонули где-то в животе. Однако послышался новый шорох, и всё в том же окне материализовался второй. Напарник? О господи! Рене дёрнулась, но тут…
– Слышь, мужик, по-моему, ты ошибся домом, – произнёс по-французски чуть гнусавый голос, а Рене едва не свалилась с дивана от облегчения. Прямо сейчас она почти уверовала в магию, ангелов и чудо Господне, потому что вслед за головой говорившего в проёме показались широкие плечи, а затем и пернатые косы Чуб-Чоба.
Тем временем незнакомец мазнул сажей тени по стене и повернулся. Чёрный. Совсем чёрный. Прямо как…
– Неужели? – с типично калифорнийской интонацией Энтони хмыкнула по-английски огромная головёшка, и Рене зажмурилась.
– Ага. Иди воруй в другом месте, а здесь ничего не трогай.
Чуб-Чоб оставался опасно невозмутим, но Энтони это не впечатлило. Он что-то поудобнее перехватил, а потом саркастично протянул:
– Вот как. А иначе что?
Рене медленно выдохнула.
– Выбью зубы.
У неё начался откровенный бред. Однозначно. Галлюцинации, сновидения воспалённого мозга, смешение языков, возможно, самая настоящая агония, потому что так не бывает. Нормальные люди не вламываются в окна, когда для них открыты двери, не ведут беседы
