1579 гг.
Одного знатного дворянина дацкого Якова Ульфельда, посланника Фридерика Второго короля, описание путешествия в Россию
[В Пскове]. Они такие ненадежные и несправедливые люди, что ни в чем им верить нельзя, на обещания их полагаться не можно, и не почитают за стыд обманывать, лгать и воровать: ибо всякого дня воровали целую почти половину приносимых нам съестных припасов, пива и меду, не опасаясь, что мы проведаем и обличим их в воровстве: сверх того, задерживают было у себя ежедневно иногда больше, иногда меньше лошадей и колясок, для нас определенных, и оные чиновникам, которые о пути старались, отдавали за деньги не в нашу пользу, потому что слуги наши неоднократно принуждены были пешком ходить. Я думаю, нет во всем свете бесстыднейших людей от сих, о которых здесь упомянуто.
[В Новгороде]. Во время пребывания нашего в сем городе приставы наши всегда нас ненавидели, о чем здесь не умолчать, но паче упомянуть достойно, дабы показать добронравным, сколь жестокими кажутся варвары сии к немцам, когда некоторую власть над ними имеют; ибо по прошествии четырнадцати дней, чрез которые беспеременно содержались под караулом, пришли к нам с уведомлением о прибытии куриера того же дня с Москвы, который по повелению великого князя объявил, что вольно нам со слугами своими куда хотим ходить и покупать что надобно, сие для нас весьма радостно было; ибо безмерно желали, засидевшись на одном месте, чрез столько времени проходиться и проездиться, почему на другой день попросили мы чрез толмача, чтобы приготовили они нам лодки для переезду чрез реку, подле города текущую, и дабы позволили стрелять птиц, когда по случаю попадутся, в чем тотчас отказали.
И не в сем только показали они нам свое недоброжелательство, но еще когда на третий день хотели мы проходиться на одном ровном месте, недалеко от квартиры нашей отстоящем, то тотчас пошедши за нами, обвинили нас и запретили нас, бы мы впредь того не делали, сказывая, что Государь позволил нам нужные только вещи покупать за деньги, и что одним слугам нашим дана свобода за тем выходить, а нам воспрещена.
˂…˃ чрез все время нашего там пребывания никто не посещал нас, кроме двух бояр, мужей престарелых, которые сначала казались весьма важны, но понеже грубы были нравами, для того, как они себя вели перед нами, легко можно всякого уверить, дабы показать ученому свету, какое у них грубиянство, и сколь они мужиковаты и невежливы, как волы или ослы.
Ибо 19 числа месяца июля, в вечеру, пришли к нам перед ужином, сели с нами за стол, потом, когда досыта наелись и довольно напились меду по своему обычаю, поставили мы на стол сыр, который, как скоро увидели они и отведали, стали нас просить, чтоб им весь отдать, в чем и удовольствовали мы их прошение: они, получа от нас сыр, велели тотчас слугам своим спрятать; после того поданы были заедки сахарные, гранатовые яблоки, смоквы, винные ягоды, имбирные приправы и другие сим подобные, из Дации вывезенные, те все закуски до сытости ели, а что осталось на блюдцах, то все унесли с собою, завязавши в платки; помоча пальцы в похлебку, с омерзением облизывали, как малые ребенки или нищие,
