минута такого спора, кому гоже, а кому не гоже, смотреть на него голого, и ему оторвут руки, вместе с плечами.
– Я думаю, это процедура требует двоих. – и вырвавшись Фредерик устремился в комнату для массажей, ванн и прогреваний.
Елизавета наскоро припудрила носик, а Александр насупившись следил за действиями сестры.
В новом помещение было значительно чище и светлее. Лампы тёплого света были устроены на стенах. Кушетки и стулья, застеленные белыми простынями. Здесь стеллажи не напоминали Кунсткамеру Петра Великого. Комфорт и уют – вот, что излучал этот кабинет.
– Прошу вас. – сказала Елизавета.
Фредерик зашел за ширму, разделся и обернул бедра полотенцем.
Близнецы стояли возле кушетки, одетые в грязные халаты покойного профессора и ехидно улыбались. В таком ракурсе они походили на кровожадных мясников, пожирающих взглядом очередную тушу.
Бэнкси два раза проклял свою идею, прийти к ним, и под видом пациента их покойного отца и выведать то, что не удалось генералу и его подручным. Но с первого взгляда было видно, что не знают они ничего. И Бэнкси надеялся просто выйти отсюда живым, без единой крупицы, какой-либо информации.
Он улегся на кушетку, и Лиза направила ему прямо в лицо яркую лампу, какой обычно Василий лечил хроническое чихание.
Елизавета посмотрела на Александра. «Что делать?»
«Нам в училище только про кровопускание и ампутацию рассказывали.»
Такое молчаливое общение пугало Фредерика.
А близнецы им часто пользовались. С детства они без слов могли понимать друг друга, по одному взгляду, наклону головы, жесту или приподнятой брови. Своими бессловесными договорами, они не раз доводили нянек и учителей до истерики, а друзей до бешенства.
– Может кровопускание? – воодушевленно предложил Александр.
– Нет. – попытки Фредерика встать не увенчались успехом, Елизавета своей тонкой ручкой вернула его в горизонтальное положение.
Она открыла банку с пиявками, но так и не решившись сунуть туда свою ручку, просто высыпала их Фредерику на грудь вместе с водой, в которой червяки плавали. Некоторых снесло на пол, но некоторые успели больно присосаться к коже.
– Василий, сначала смазывал специальной мазью.
– Она вредна для этих гусениц! – резко ответила Елизавета. – Расслабьтесь!
– Я не могу расслабиться, если мне больно!
– Один момент Фредерик! – кивнул Александр и Бэнкси пожалел о своих словах.
– Кажется, нашел! – Александр шел от полки с флаконом.
– Вы уверены, что это снимет боль?
– Конечно!
«Переведи.» – молча указал он сестре на флакон.
– Заканчивается на «ин»! Значит морфин! Будьте покойны, сейчас будет-с совсем не больно.
С самой довольной улыбкой, Александр вылил содержимое бутыли на грудь и живот Бэнкси. Кожу неприятно защипало.
Стараясь
