Но Колин всё равно находил её самой прекрасной на свете.
«Как жаль, что она видит меня таким слабым и немощным».
Несмотря на всю плачевность ситуации и на то, что Рубина решила спешно возвращаться во дворец на Дельту, она всё же заметила Колина, зябко кутавшегося в тоненькую кофту. Апрель – не самый тёплый месяц в году.
– Бедняжка! – девочка подбежала к парню.
Колин почувствовал, как мир вокруг становится более розовым, в темноте приобретая глубокий фиолетовый оттенок. Он попытался это спешно скрыть. «Рубина не должна видеть моих чувств. Это просто смешно!»
– Не стоит меня жалеть, – хрипло произнёс он.
– Да у тебя голос осип. Про тебя все забыли.
– Ну…
– Да, все забыли. Это ужасно. Давай я позвоню твоим родителям.
– У тебя доброе сердце, – Колин пересилил боль и перехватил её руку, сжавшую мобильник, – но не стоит. Мой отец тебя сварит в котле, если ты это сделаешь. Но перед этим выпотрошит ещё похлеще, чем этот парень из дневного происшествия.
При упоминании Тобиаса Рубину передёрнуло. Она опустила телефон.
– Твой отец настолько ужасен?
– Мой отец – лорд Балтор Крейвен.
– Серьёзно? – девушка вытаращилась на Колина, словно бы увидела его впервые. – Вы вообще не похожи. Если только малиновым оттенком глаз.
– Это не настоящие.
– Что не настоящие?
– Глаза. Они зелёные на самом деле. Я хамелеон.
– Это так забавно.
Колин почувствовал, что ему действительно холодно. Пальцы окоченели.
«Интересно, за сколько можно получить гангрену стопы, если ты обездвижен на холоде?»
От собственных мыслей его бросило в дрожь.
«Ну нет, только не сейчас, когда мы впервые нормально разговариваем».
– Да ты замёрз. Давай я вызову такси – это меньшее, что я могу сделать.
– У меня нет наличных.
– О, не переживай, я же наследница Дельты. У меня полно золота.
– Это… неправильно. Должно быть наоборот. Тем более род Крейвенов отнюдь не бедный. Я возмещу. Когда-нибудь.
Шершавые стены, крашеные в отвратительный бледно-зелёный оттенок. Крошечное окошко под самым потолком, да и то забито доской, чтобы не проникал ни единый лучик света. И жёсткая металлическая скамейка, такая тяжёлая, что её почти нереально сдвинуть с места.
Полицейские рассчитывали на то, что Тобиас будет оказывать сопротивление, вопить, драться, ломать и опрокидывать мебель. Но как только парень оказался в фургоне, он расслабился и покорился. Нужно усыпить бдительность полицейских. До ночи.
В камере он был не один. Напротив него на полу сидел друид в мешковатой одежде. Выглядел он не очень: спутанные дреды, мешки под глазами, красные белки, порванные джинсы и отсутствие левого ботинка явно не делали его краше.
– За что тебя, братиш? – внезапно
