сером платьице дочь выглядела жалко, как ощипанный цыплёнок. У Наташи сжалось сердце.
– Да вы пока курточку наденьте, на съёмках снимете, – сказала Наталья.
– А вы не знаете, долго будут снимать?
– Сегодня снимают короткую сценку, быстро справитесь.
«Значит, и роль будет малюсенькая», – подумала Наташа печально.
Они вернулись в вестибюль. Там уже собрался переодетый народ. В старых платьях, сарафанах, телогрейках, широких штанах и пиджаках они выглядели как оборванцы. Ирочка тихонько заскулила.
– Что ты? – спросила Наташа.
– Мне жалко их, – сказала дочь.
– Почему тебе жалко их?
– Не знаю. Жалко и всё.
Появилась Галина Антоновна.
– Ну что, все готовы?
– Готовы, мамулька, – ответил бодрый старикан в огромной кепке с длинным козырьком.
– Тогда за мной, – сказала она и ухмыльнулась.
Они прошли толпой по гулким коридорам «Ленфильма» и вышли во двор. Там стоял автобус с открытыми дверями.
– Грузимся, грузимся, – скомандовала Галина Антоновна.
У Наташи ломило ступни. Она последней заковыляла в салон, усадила Ирочку к окну и сразу стащила ботинки. Расправив сплющенные пальцы, достала смартфон и написала маме эсэмэс: «Едем сниматься».
Тяжело вздохнув, автобус тронулся с места.
Дорога заняла полтора часа. Их привезли за город. Автобус остановился, Галина Антоновна, кряхтя, распрямила спину и громко объявила:
– Ох, жопу отсидела.
Дремавшая Ирочка легонько вздрогнула и открыла глаза.
– Всё, мы приехали, – сказала Наташа.
– Куда? – спросила дочь.
– В кино сниматься. Ты что, расхотела?
– Не знаю пока.
Наташа дождалась, пока все выйдут из салона, натянула садистские башмаки на озябшие ноги и выбралась следом. Здесь оказалось гораздо холоднее, чем в городе. И дождь шёл сильнее. Повсюду была слякоть. Наташа застегнула телогрейку и взяла Ирочку на руки.
Съёмочная группа расположилась на краю огромного изрытого поля. Громко тарахтел генератор. Рядом с большой палаткой стоял человек в дождевике и что-то объяснял солдатам вермахта. Офицер, важно кивая, курил айкос.
– Массовка приехала! – крикнула какая-то женщина.
– А Кобелева где? – крикнул в ответ мужчина.
Человек в дождевике закончил объясняться с солдатами вермахта, огляделся и зашагал к Наташе. Это был Кузин.
– Здрасьте-здрасьте, – сказал он. – Как добрались?
– Хорошо, – ответила Наташа. – А я думала, будут пробы.
– Вы нам без проб подходите. Идёмте, режиссёр на вас посмотрит.
Наташа пошла следом, прижимая к себе Ирочку.
В палатке сидел небритый мужик лет сорока пяти. С брезгливым выражением лица он смотрел на монитор. Наташа узнала кинорежиссёра Панкрашова. На экране солдаты вермахта шли через
