ребят и гоняй их
по чистому, чистому полю,
пока мал – на волю,
а как подрос – воевати!
Дед не слезет с кровати,
бабка застрянет в печи,
невестка забудет про щи —
вот те приметы
к хмурому, хмурому лету,
это войны начало.
А где наша не пропадала?
– Не пропало колечко
милого моего. Сердечко
вдруг разболелось что-то.
Охота, охота, охота
с ним кувыркаться в сарае!
Эх ты, вдова молодая,
спрячь свои мысли подальше.
Подрос уж немного твой мальчик,
качай люлю да пой.
Дом на горе пустой,
ветер за окнами воет,
дверь никто не откроет.
Дом не дом, печь не печь,
так повелось, что негде лечь.
Подвинься, баба, дети прут,
в избу козочку ведут.
– Куда её? «Морозно, мать,
в сарае токо помирать!»
Коза, мать, дети, нет отца
(ушёл однажды по дрова),
некому хату подправить
(сын скоро на ноги встанет).
Скотина жалобно блеет,
печурка почти не греет,
замерзает в корыте вода.
Идите к чёрту, холода!
– Весной наново крышу покроем.
– Никто и не спорит, —
отвечает сынок деловито.
Бычий лопнул пузырь: открыто
окно, и ставенька хлопает.
Мальчонка встаёт да топает,
входную дверь открывает,
в хату мороз впускает.
Сестрёнка терпит, не плачет
(она взрослая, батрачит).
Прикрыл оконце, стало теплее.
Придёт весна, повеселеет
крестьянская доля несчастная.
Баба спит безучастная
к их общесемейному горю.
Привычка – дело дурное!
Небеса обетованные, повесть дивная:
деревянный дом, земля не глинная,
соха, метла и уздечка,
корова, свинья да речка.
Кобыла совесть забыла – пляшет,
петух крылами с забора машет,
кошка пошла до кота,
сижу на завалинке я.
Солнце играет.
Жинка не знает
какой я ей приготовил подарок:
там за сараем
стоймя стоит трон резной.
– Не садись, жена, погоди, постой!
Одень нарядное платье
да ленту атласную
вплети в золотую косу,
теперь садись. Пусть не скосит
нас бог запорожский!
Ты
