от меня хотел…
– Вставай.
…и говорил мне, что делать.
Раздражение лениво и осторожно загоралось в моей груди.
Я собиралась подождать три секунды, прежде чем подчиниться, но через две внезапно и очень четко поняла, что до третьей не доживу.
Подчинившись, я поднялась на ноги и остановилась перед открытой дверью. Теперь я стояла в его тени, и даже она казалась ледяной.
Я ненавидела высоких мужчин, то, как они всегда смотрели на меня сверху вниз и нависали, как туча, закрывающая солнце. Крупные мужчины заправляли всем с незапамятных времен – в тот момент, взявшись за металлические прутья и посмотрев в синие глаза, я ни в чем в жизни не была так уверена.
В ответ на меня смотрело чистое нетерпение.
– Не знаешь, как тебя зовут, или забыла? – его плавный и низкий голос огнем прошелся по моему позвоночнику.
Я дернула плечом и, словно это что-то объясняло, ответила:
– На тебе костюм нормально сидит.
– Чего не могу сказать о тебе, – протянул он.
«Вот же хамло».
Я прищурилась.
– Это платье от «МакКвин», и сидит оно на мне идеально.
Судя по его лицу, ему было бы плевать, даже если бы ему заплатили за интерес. Он открыл дверь, и мою кожу обдало холодным порывом воздуха.
– Пошла, – приказал он.
То, как он это сказал, действовало мне на нервы, но я уже назвалась груздем, пора было лезть в кузов. С колотящимся в ушах сердцем я вышла из камеры, нырнула под его руку и направилась по коридору.
Со всех сторон раздался свист.
Может, моя кожа и была мягкой, но за двадцать один год жизни под ней сформировалась броня. Слова, насмешки и свист отскакивали от меня и исчезали в небытии – там, где умирают синяки.
В кровь хлынул адреналин. Резкий свет. Затхлый воздух. Скрип ботинок полицейских.
Дойдя до развилки в конце коридора, я была так увлечена мыслями о своем положении и мужчине позади меня, что, когда он велел повернуть направо, повернула налево.
– Другое право. – От меня не укрылась раздраженная нотка в его голосе, будто я была растяпой, попусту тратящей его время.
Я возмущенно вспыхнула, и слова сами сорвались с моих губ, как это частенько случалось:
– Было бы неплохо заранее знать, куда я иду, stronzo.
– Не думал, что тебе нужно столько времени, чтобы осознать простое указание, – откликнулся он и сменил тон на мрачный: – Назовешь меня мудаком еще раз, Руссо, и я гарантирую, последствия тебе не понравятся.
Его слова стегнули меня по спине, и вот уже я ненавидела этого мужчину за то, что он знал итальянский.
Выйдя в вестибюль, я увидела входные двери. Я страстно желала оказаться по ту сторону, но, честно говоря, была готова остаться и здесь, лишь бы никуда не идти с этим человеком.
Федерал в плохо сидящем костюме, которого я ожидала, должен был попытаться аккуратно выспросить у меня секреты
