издал печальный сдавленный писк с окна, и Люси подумала о другом коте – из рассказа Иуды. Представила его последние мгновения: как он преисполнился надежды, затем растерялся, воспарил в воздух и разбился.
А потом его убили.
Рука с камнем замахивается и ухает вниз.
Учебники с грохотом падают на пол.
Крики и фиолетовый дым. Стрельба и кровь.
Тревога усилилась. Сердце учащенно забилось, кожа на груди и лице запылала.
Что случилось в тот день? Что я видела?
Иуда посмотрел на нее:
– С тобой все в порядке?
– Да… Я в порядке.
Но это была ложь, и Люси чувствовала, как к глазам подступают слезы, и она осознала, что если начнет плакать, то, возможно, еще долго не сможет остановиться, а потому выбежала из «Эксчейнджа» на прохладный вечерний воздух.
Добравшись до машины Бакета, она наклонилась, уперлась руками в крышу и вздрогнула от нахлынувшего стыда.
Бакет подошел и нежно положил руку на плечо.
– В чем дело?
Люси выпрямилась и развернулась, затем шмыгнула носом и сморгнула слезы, что рвались наружу.
– Я ничего не понимаю.
– Ага.
– Тебе, например, не казалось, что последних недель просто не было? Невозможно поверить, что они реальны?
Бакет прислонился к машине, а вслед за ним и Люси. Солнце шло к закату, наступал холод. Ветер из пустыни коснулся кожи, и Люси вздрогнула.
В витрине магазина Иуда склонился над Бламперсом и вкалывал ему лекарства. Он посмотрел в окно на Люси и Бакета. На его лице читалось смущение, но он примирительно помахал рукой, прежде чем вернуться к обязанностям кошачьей сиделки.
Бакет сказал:
– Иногда, когда я только просыпаюсь, – не помню о произошедшем. Потом вижу встревоженные лица родителей, и все возвращается. Никак и нигде от этого не спрячешься.
Люси кивнула и смотрела, как солнце садится за горизонт, окрашивая облака: сначала в розовый, затем в темно-фиолетовый.
Она снова почувствовала запах дыма и спросила себя, чем же надышалась в классе. И про какую «группу» и «протокол» говорил Крис? Неужели ей это почудилось? Почему люди с оружием появились так быстро? На полицейских они явно не походили…
Дыхание участилось. Снова закружилась голова.
– Так всегда будет, как думаешь? – спросила она.
Бакет задумался.
– Вряд ли. Мама всегда говорит: «Перемены – единственная постоянная вещь в жизни». В детстве меня это пугало. А теперь… Все изменится, иначе быть не может. А если нет…
– Если ничего не изменится, то просто возьмем твою машину и поедем, пока она не выдохнется.
Люси вспомнила, как приехали Хендерсоны, чтобы взять ее под опеку. Иногда все правда налаживалось, хоть и ненадолго.
Разве мне здесь стало
