методике. «Первая обязанность учителя – выслушать урок, потом толковать правила науки, которой обучает, с изъяснением примеров на всякую регулу, причем спрашивать учеников, все ли поняли; назначать в низших классах переводные экзерции, а в высших – пристойные сочинения в присутствии учителя, которые учитель должен потом разобрать по регулам; всякую субботу делать ученикам краткое повторение правил, которые в неделю толкованы, да и о том спросить, что читали ученики; при изучении языков наблюдать, чтобы семинаристы говорили на них»[38].
Дозволялись и свои методы обучения, но с обязательным предварительным извещением о них префекта. Проект требовал от учителей не только следить за учебными успехами подопечных, но и быть воспитателями духовного юношества, посещать их в жилищах, бывать вместе в церкви и во всем подавать пример. Образ жизни рекомендовалось разнообразить подвижными играми, музыкой и пением; разрешалось раз в два года быть в семинарии комедиям назидательным, «приобучающим семинариста к честной смелости и вежливости».
Наказания за провинности не должны были быть жестокими, изгонялись наказания батогами и розгами, следовало обращаться более к чувству чести и стыду. Самыми чувствительными наказаниями признавались: «…обувание провинившегося в лапти или замаранный кафтан, назначение ему прислуживать на кухне, подавать блюда за столом, чистить обувь и платье, лишение на день или на два пищи, угрозы телесным наказанием, исключением из семинарии и отдачею в солдаты» [39].
Хотя проект остался неутвержденным и не был приведен в исполнение в целом виде, многие идеи его использовались затем в практике школьной жизни.
Звание учителя «мало привлекало к себе талантливых людей, которые могли иметь иной кусок хлеба, более сытный и за менее тяжелый труд»[40]. Учительское жалование оставалось ничтожным, за бедностью наставники получали от учеников и их отцов копеечные подарки деньгами и натурой при поступлении учеников в тот или другой класс либо при явках после отпусков. Каждый учитель начинал преподавание с низшего класса, а затем постепенно его переводили в классы высшие, поэтому на наставничество смотрели, как на служебную лестницу, с которой связаны оклады и прочие преимущества. Учитель вынужден был все учебные часы ежедневно проводить в классах «в невыносимых трудах», обучая юношество разнообразным наукам и языкам, которые ему и самому мудрено было освоить по недостатку времени. К преподаванию в низших классах приглашались местные семинаристы, даже не окончившие курс. Учителей «бельцов» считали ненадежными из-за их материальной необеспеченности. Так, митрополит Платон писал преосвященному Амвросию в 1808 г.: «Надобно разрешить пострижение желающих ученых постричься, ибо бельцы не надежны. Год или много два пробудут и просятся вон; они только в надежде лучшаго места в учители желают. А монашествующие надежнее»[41]. Однако и ученое монашество, мечтая
Там же. С. 465.
Там же. С. 467.
С. 7.
