Михайловна процокала к дверям, сталкиваясь с пожилой математичкой. Вероника Матвеевна вошла стремительной, энергичной походкой, шелестя строгой юбкой гимназической длины. Из-под голубой кофты выглядывала белая блузка, а седые космы учительница повязала цветастой косынкой, напоминая постаревшую рабфаковку.
Сразу было видно – Вероника Матвеевна выше мирских забот и всяческой суеты. Больше всего на свете она любила заниматься математикой, а если за это еще и зарплату получать, то чего же лучше.
– Подросли? – задала математичка дежурный вопрос, небрежно сгружая на стол журнал и деревянный транспортир. – Загорели?
– Ага! – ответил класс вразнобой.
– А у нас новенький! – доложил одинокий голос.
– Да ну? – учительница порывисто отошла к окну, отворяя форточку, и достала сигареты «Стюардесса». – И кто же это?
Я встал, выйдя из-за парты, и представился:
– Даниил Скопин. Ну, или Данил.
Вероника Матвеевна ловко прикурила, затянулась, щуря глаза, и выпустила дым в форточку тонкой сизой струей.
– Ну, или Данил, – улыбнулась она суховатыми губами, – а что у тебя по математике?
– Пять.
– Отлично!
Быстро досмолив сигарету, учительница вернулась к столу и сказала хорошо поставленным голосом:
– Запишите новую тему: «Алгебраические дроби и допустимые значения переменных»…
* * *
Звонок грянул глухо и как-то неуверенно, словно отвыкнув сверлить мозг истошным набатом. Однако класс сразу ожил, заегозил, предвкушая краткие минуты вольницы.
Я посмотрел на Аллу. Девушка напрягалась весь урок, стараясь не касаться меня даже взглядом.
– Если тебе неприятно мое соседство, – тихонько заговорил я, склоняясь к девичьему ушку, – могу пересесть.
– Нет-нет, – вздрогнула Комова, удушливо рдея. – Не надо…
– Ладно, остаюсь, – губы изогнулись в самой милой из моих улыбок.
Тут же мне с задней парты ткнули линейкой в спину. Я обернулся к грудастенькой и круглолицей девчонке, чьи глаза пылали неутолимым и въедливым любопытством.
– Чего там шепчетесь? – зашипела она, ложась на парту.
«Варя Терентьева!» – вспомнил я. Надо же… Как имя сочетается с главной жизненной страстью…
– Назначаю свидание, – мурлыкнул я. – А что?
Любопытная Варвара вспыхнула, заалела щечками, а Комова дернулась, выталкивая:
– Неправда… Мы просто…
– Да не обращай ты внимания, – мягко присоветовал я, развернувшись, и встал. – Вероника Матвеевна!
Галдеж поднялся до пиковых высот, уже не вмещаясь в классе, и хлынул в рекреацию. Мне пришлось выйти к самому столу – математичка скорым, летящим почерком заносила в журнал чернильные строчки.
– Вероника Матвеевна, а когда будет школьная олимпиада по математике?
Учительница
