Ладно! – смилостивилась классная. – Тема сегодняшнего урока – «Слово о полку Игореве»…
Я не слушал, а больше посматривал вокруг, изучал одноклассников, косясь и подглядывая. Было понятно, что вчерашние события переломят ситуацию, но сильно ли? Надолго ли?
А сегодня меня порой смех разбирал. Мальчиши сидели тихонечко-тихонечко, смиренно снося презрение и сдержанный гнев школьных подруг. Стоило мне войти в класс, как девчонки окружили меня, угнетая лаской и жалостью. У них даже некая гордость за меня пробивалась – вот, дескать, не побоялся богатырь перчатку швырнуть басурманам окаянным!
И хоть бы кто из одноклассников бровку нахмурил или губку поджал – смирно сидели, как оплеванные! И только глаза поблескивали влажной мольбою, чтоб не навсегда нынешняя опала…
– …Жанр и поэтический язык «Слова», как художественное отражение жизни народа, служит подтверждением самобытного характера и высокого уровня культуры Древней Руси…
Совея, я обернулся к Алле, будто за помощью. Девичьи губы дрогнули, растягиваясь в нежной улыбке.
Глава 4.
Вторник, 11 сентября. День
Москва, ВДНХ
Ночью над столицей пролился холодный нудный дождь, близя осень, однако солнце выступило на стороне лета. С самого утра жарило и парило – нагретый воздух колыхался душным маревом – словно мстя за то, что люди радовались сентябрьской прохладе. У автоматов газ-воды выстраивались очереди, а толпы народу жались к фонтанам.
Полковник Кирш степенно кружил вокруг брызжущей «Дружбы народов», держа в руке вещественный пароль – книгу в белой обложке. От хлеставших вразвес водяных струй веяло свежестью, и он довольно щурился.
«Ох, лето красное! любил бы я тебя, когда б не зной…»
– Спрячь книгу, Вань, – послышался насмешливый голос. – Я тебя и так узнал!
Иван Павлович развернулся, загодя улыбаясь давнему товарищу. Генерал-лейтенант Иванов, невысокий и плотный, смотрел на него и довольно щерился.
В строгом костюме и при галстуке, Борис Семенович походил бы на дипломата, кабы не круглое простецкое лицо. Даже очки в толстой черной оправе не смазывали добродушного, чисто деревенского выражения. А скажи кому, что Иванов – бывший резидент в Штатах, так не поверят же…
– Ну, здравствуй, Боря, – губы Кирша дрогнули в улыбке. – Вот, честное слово, рад тебя видеть!
– А уж я-то! – хохотнув, генлейт крепко стиснул протянутую руку. – Ты ж как пропал, так и всё!
– Весьма информативное высказывание, – полковничий голос окрасился ехидцей. – Как это ни странно, но я тебя понял.
– Ладно, ладно! – отмахнулся Иванов, посмеиваясь. – Куды нам с аглицкими жентельменами меряться!
– Не прибедняйся… Побродим?
– Давай, – Борис Семенович сложил руки за спиной, и зашагал вразвалочку, сторонясь болтливых «москвичей и гостей столицы». Но не выдержал даже минутного молчания. – Что-то важное?
– Очень, – Кирш подобрался. –
