реакция и больше опыта. Это не первый пожар, на котором я был. Эти домики, крытые сеном и соломой, горят каждый год.
На площади было по-прежнему оживлённо и многолюдно. Все разговоры крутились вокруг ночного пожара. Почти все обвиняли гадалку, расходились только во мнении – накликала она пожар или сама разожгла?
Посреди площади двое стражников расчищали площадку, грубо отталкивая всех, кто подвернулся под руку. Притащили большое, дубовое кресло и поставили в центре.
– Вон она, вон она! Ведут! – закричали мальчишки.
В самом деле, четверо стражников вели задержанную гадалку. Следом, гордо задрав двойной подбородок, в окружении слуг, поглядывая по сторонам, шагал аббат. Замыкал шествие начальник стражи Бертран.
Гадалку привязали к рыночному столбу, аббат плюхнулся в кресло. Стражники встали по периметру, оттесняя народ.
– Волею графа де Блуа, данной мне властью, объявляю суд над преступной гадалкой. Как твоё имя, женщина? – обратился он к гадалке.
Старуха смотрела на аббата исподлобья и что-то бормотала себе под нос.
– Говори громче! – рассердился аббат. – Как тебя зовут?
– Это Года из Манса, – наклонившись к аббату, сказал начальник стражи. – Она каждую ярмарку посещает. В прошлом году тоже безобразие устроила – всякие бредни рассказывала, народ смущала. До драки со стражей дело дошло.
– Слушай, женщина! – обратился опять аббат к старухе. – Ты обвиняешься в колдовстве, богопротивном и преступном, ты обвиняешься в поджоге и в пожаре, которые спалил десятки домов. Только милостью святого Мартина, нашего заступника, удалось избежать человеческих жертв. Что ты можешь сказать на это обвинение?
Старуха продолжала что-то бормотать. Казалось, она не отдаёт себе отчёта – где находится и что происходит? В толпе раздались смешки и хихиканье. Аббат рассердился уже не на шутку и оглянулся на начальника стражи.
– Прикажите хлестнуть её плёткой. Пусть поймёт наконец, что на мои вопросы надо отвечать громко и чётко.
Бертран кивнул стражникам и один из них несильно хлестнул старуху по ногам. Она вздрогнула и неожиданно завопила.
– Ах, ты, толстый боров! Гореть тебе в аду, что приказываешь бить невинную женщину. Десять чертей запрягают в повозку, большая честь для большого человека. Ждёт тебя адский котёл с кипящей смолой. Дрова горят весело – где он, где он, наш любезный аббат? Всё уже готово, чтобы вытопить из него жир… Развяжите меня! Развяжите, сто чертей вам в глотку!
Толпа захохотала, аббат нахмурился.
– Вздорная баба, отвечай на мой вопрос – ты призвала огонь на наш город, ты подожгла дома своим мерзким колдовством?
– Не обвиняй меня в колдовстве. Я говорю то, что вижу. Это дар от Бога. Я увидела огонь, прежде чем он разгорелся.
– Дар от Бога, говоришь? А, может быть, от дьявола? Сказано в Библии – гони прорицателей и гадалок. Покайся в своих грехах, признай свою вину, и я ограничу наказание позорной ямой и последующим изгнанием из Кардерлина. Если же будешь
