казалось, что камеру уронили в наполненный водой кувшин.
Через несколько дней мой пациент начал приходить в себя, и в вентиляции легких уже не было необходимости. Я заходил к нему каждое утро, и молодой человек, открывая глаза, стал поворачивать ко мне голову. Черный поток густых волос уже касался изгиба его плеч. По мере восстановления организма облик молодого человека все больше начинал напоминать человеческий. Он заговорил, стал обращаться к сестре с просьбой принести лед, и хватило двух дней, чтобы свет жизни вновь зажегся и парень возвратился в наш мир в полной боевой готовности.
– Спасибо, сэр, – с выражением признательности сказал он, когда я над ним наклонился. – Спасибо за то, что спасли мне жизнь.
– Это не моя заслуга, – ответил я. – Скажите спасибо хирургам.
– Тогда со мной в лифте ведь были вы, не так ли?
– Да.
– Я вас помню, – а потом тихо добавил, – как вы думаете, смогу ли я снова ходить?
– Я не знаю. Пока рано делать выводы.
Молодой человек был неизменно вежлив. Он благодарил меня каждый раз, когда я заглядывал к нему, и его голос казался по-детски любознательным. Я обнаружил, что постоянно верчусь в его палате и что-то для него делаю: поправляю подушки, приношу стакан воды: его аура таила в себе необъяснимое очарование, и медсестры также не могли этого не заметить. Казалось, что на парне не лежит никакой вины и его совесть не отягощена бременем содеянного. Облегчение, которое он испытал, узнав о том, что жертва его нападения выжила и скоро отправится домой, было неподдельным. Это означало, что в третьем убийстве его уже нельзя было обвинить. Улик по другим двум делам было явно недостаточно, и он об этом прекрасно знал, как и полиция.
– Этот негодяй может улизнуть, – сказал полицейский, качая головой. – Черт бы побрал эту жизнь.
Каждое утро, разбросав по подушке густые непричесанные волосы, он говорил, провожая меня темными глазами и улыбаясь: «Добрый день, доктор Хайлер». В этот момент я радовался, ощущая уверенность в том, что этот человек не представляет для меня угрозы. И каким бы слабым сейчас он ни был, я был счастлив, что мне не довелось оказаться на месте Мистера Солано: неподготовленным, наедине с этим человеком.
И каждый день я помогал ему на пути к выздоровлению.
Вступление
Я был счастливым обладателем универсала Mercury 1972 года с неисправным цилиндром. Когда на исходе лета пришло время отправляться из Бостона в медицинский колледж Северной Каролины, мой железный конь с усердием насоса извергал клубы дыма, оставляя за собой шлейф по всему западному побережью. Так что в зеркале заднего вида отражалась пелена голубого тумана. Автомобиль напоминал ползущую ракету: у меня на лбу выступали капли пота, кожаный салон лип к телу, а заднее отделение было забито одеждой и коробками с другими вещами.
В Нью-Йорке было 37 градусов тепла, и, стоя в пробке на Verrazano Narrows Bridge, я заметил, что стрелка
