чиненного. Титулярный советник был опытным служакой, а в 1907 году даже возглавлял Бакинское сыскное отделение, где пережил покушение на свою жизнь. Теперь Александр Степанович занимал в ПСП ответственную должность чиновника для поручений. Надзиратель не пришел на доклад – значит, был занят неотложным делом. Утром явится и отчитается.
Но Изралов не явился и утром. Это уже было из ряда вон, и на дом к надзирателю отправился курьер. Он вернулся ни с чем: жена сказала, что сама беспокоится за мужа. Ушел вчера в пятом часу пополудни с загадочным лицом и с тех пор не возвращался. В дверях спросил: если меня повысят в первый разряд, что тебе купить с нового жалования?
Чиновник немедленно доложил о происшествии начальнику сыскной полиции статскому советнику Филиппову. Тот успокоил подчиненного: за сорок семь лет существования их службы ни один сыщик не погиб. Скорее всего, агент напал на горячий след и пошел по нему. Такие случаи бывали – надзиратели иной раз проезжали пол-России, филируя преступника. Доберется Изралов до телеграфа и сообщит, где он и что с ним… Но на всякий случай шеф велел осмотреть квартиру и рабочий стол Ивана. Еще он спросил чиновника:
– Что вы ему поручали из последних дел?
– Иван отвечает за Первый и Второй участки Нарвской части, – сказал титулярный советник. – Вы же помните, Владимир Гаврилович, что у нас там.
Статский советник крякнул:
– Да уж…
Участки были одними из самых беспокойных в столице. Они охватывали местности по левому берегу Обводного канала между Царскосельским проспектом и речкой Таракановкой. Один Скотопригонный двор чего стоит! А еще два вокзала – Варшавский и Балтийский – плюс Митрофаньевское кладбище с его близостью к Горячему полю… Притоны Альбуминной и Старообрядческой улиц, казармы рабочих городской бойни, бесконечные лабазы тряпичников вдоль канала… Темные обираловки вокруг банов[3], в каждой из которых квартирует отдельная хевра мойщиков или скрипушников…[4] Пакгаузы железных дорог, как магнит притягивающие всю окрестную погань…
– А те два убийства тоже он дознавал? – насторожился Филиппов.
– Точно так. Без особого успеха, правда. Я уже собирался усилить Изралова другим надзирателем, да…
На этих словах чиновник ухватил себя за подбородок:
– Неужели?..
– Что вспомнили, Александр Степанович?
– Да он вчера и мне строил загадочное лицо. А потом бросил через плечо: не цените вы меня, но я докажу…
В конце июня за оградой Воскресенского женского монастыря нашли два мужских трупа. Документов при них не было, и на установку личности ушло несколько дней. Полицейские выяснили, что это были отец и сын Зыковы, богатые прасолы из Усть-Каменогорска. Приехали торговать скот, получили выручку – и их зарезали. Двойное убийство – происшествие чрезвычайное, градоначальник Драчевский постоянно спрашивал о ходе дознания у Филиппова. Но юбилейные торжества[5] отвлекали все силы сыщиков. Наплыв приезжих, неизбежные мордобой и поножовщина в местах народных гуляний – чины ПСП валились с ног и ждали осени.
Филиппов тяжело поднялся, почесал объемистый живот и сказал:
– Идемте.
Они вошли в комнату надзирателей и двинулись вдоль столов.
– Вот этот его, – указал на стол у окна Левиков. – Делит вместе с Дмитриевым и Гунтаревым.
– Господа, где ящик Изралова? – спросил статский советник у агентов. Один из них, Гунтарев, открыл створку:
– Здесь, ваше высокородие. А еще навалено сверху.
– Что такое?
Филиппов взял со стола сорок шестой том словаря Брокгауза и Ефрона.
– Иван забрал вчера у журналиста[6].
– Зачем?
– Не сказал, ваше высокородие. А вон там закладку видать.
Статский советник раскрыл том на закладке и почернел:
– Вон оно как… Тут еще надпись.
Левиков взял из его рук полоску бумаги и прочел вслух:
– «Сусальников, Матвей, Екатеринбург». Абракадабра или подсказка, Владимир Гаврилович?
– А вот сюда посмотрите, – ткнул тот пальцем в колонку энциклопедического словаря.
– Платов? Тот самый, казачий граф?
– У нас, Александр Степаныч, свой Платов имеется. Нешто забыли?
Тут и Левиков дернул щекой:
– Ах ты господи… Не может быть! Он в столице? Хотя… в марте еще я получил об этом очень поверхностные
Трехсотлетие дома Романовых.
