деньги на ерунду! – рассердился Петраков.
– А что было делать, котичек? – Оп! Какое я слово придумала! – Ты пойми, я в институте работаю недавно, надо выслуживаться. Вспомни армию, коть. На любой работе существует дедовщина. Я должна это пройти! А на следующий год уже я буду кого-то заставлять чинить эти паршивые библиотечные книжки! Ну, пойми!
– Да все я понимаю, Казакова, – буркнул Петраков. – Просто в следующий раз предупреждай!
– Да, да, лисенок. Ты уже не сердишься?
– Нет, – буркнул «лисенок».
– Ну и хорошо!
– Отвезти тебя завтра на работу? – подобрел Петраков. Хотелось ответить, что нет, не стоит волноваться, меня подвезет Сусанна… Но вранье ни к чему хорошему не приводит. Да и Петракова обижать не хочется. Он так мил! Надо же! Предложил подвезти до работы! Жили себе столько лет отдельно друг от друга, и ничего! Никаких «где ты, черт возьми», «подвезти ли тебя до работы»… а тут… мужчины – странные существа. Дай им малейший повод усомниться в собственной значимости – и они на многое, оказывается, способны!
– Да, спасибо!
– Ну, жди, – и Петраков бросил трубку.
Я аккуратно, будто это хрустальная вещь, положила телефон на диван. Интересно, Севастьянов что-то понял из нашего разговора? Услышал что-нибудь? Хоть я и говорила тихо, а он был на кухне. Хотя… Ну, услышал и услышал. Он же должен понимать, что я не девочка. Когда женщина почти в тридцать лет одна – это непорядок. А если Севастьянов думает, что мне меньше – это замечательно, конечно, но разве сногсшибательная женщина бывает одна? Ну, бывает… Но хорошо, когда не одна. Пусть ревнует.
Севастьянов зашел в комнату, держа в руках бокалы.
– Я уже приготовил глинтвейн. Вот, оцените. – Он протянул мне бокал.
– Спасибо. – Я сделала глоток. – Чудесно! В самом деле! Сто лет не пила глинтвейна. И лет двести – хорошего глинтвейна! Откуда вы так хорошо умеете его делать?
– Ничего удивительного, паспорт я получил в четырнадцать лет, подрабатывал барменом. Отсюда и мой бизнес. Обсмотрелся, поднабрался, – он усмехнулся, – смекнул, – и вот, пожалуйста, свой бизнес готов! Я там и живу, в ресторане.
– Что вы говорите, Максим!
– Да, у меня там огромный кабинет. Просто квартира. Когда я решил основать ресторан, то сразу подумал, что у меня в нем и будет квартира. Два в одном.
– И что, так и будете жить всю жизнь в ресторане? – вырвалось у меня. – Наверно, музыка постоянно слышна, как бы хороша она не была, но иногда ведь хочется побыть в одиночестве.
– У меня в кабинет – квартире, так ее зовут мои служащие, очень хорошая изоляция стен.
– Но ведь все равно – ресторан… – не удержалась я.
– У меня почти готов дом, – невинно сказал Севастьянов.
– О! – растерялась я. – Вы взяли кредит на дом? Сейчас? Или тогда?
– Нет. Этот дом – наследство. Остался от моей бабушки. Матери моей мамы. Моя мама уехала с папой на Север, а бабушка осталась в Москве. Там, где раньше располагался ее дом – уже достаточно престижный
