он ранее сказанное и даже попытался неуклюже поклониться.
– Проходите, – раздалось через пару секунд томительного молчания.
– Асэ! – крикнула эта же женщина. – Срочно зови госпожу гиатрос Аглаю и господина гиатроса Иринеоса.
***
Аглая
Я уже собиралась лечь спать (вот только всё никак не получалось сомкнуть глаз, тревога снедала), когда меня срочно позвали в операционную.
Сегодня Гер также задержался допоздна у наварха Лисандра и мы снова отложили разговор о свадьбе. Хотели провести её через пару суток после приезда, но прошла уже неделя и всё никак. Лисанд явно узнал кто теперь под его началом и выжимал из моего жениха все соки. А сегодня ночью (буквально вырвала правду у Геракла) отряд во главе с полемархом Алкеем Арисом будет зачищать восточную часть Спарты от шпионов и опасных элементов.
Накинув рабочую тунику, убрала волосы под платок и помчалась по сонным коридорам дома в сторону приёмной, а оттуда уже ворвалась в операционный кабинет.
– Аглая! – воскликнул гиатрос Иринеос, позабыв о всяких "госпожа", "гиатрос" и так далее. – У нас непростой случай!
Иринеос уже был одет в халат и половину его лица скрывала маска.
– Сейчас, – мельком кинув взгляд на лежавшее неподвижно тело на кушетке, рванула к приготовленным для меня вещам: халат и маска. Затем быстро помыла руки в тазу с чистейшей водой, обработала вином и только потом подошла к больному.
– Итак, кто у нас тут… – по мере приближения к пациенту я растеряла все слова и мысли. Замерла.
– Вот это да! – сипло вырвалось у меня, – это же…
– Медуса Горгона, – представил её гиатрос Иринеос. – И она умирает от раны.
После его слов я встряхнулась. Неважно, кто передо мной, важно, что нужно помочь.
– Я уже остановил кровь, зарастил самые страшные повреждения, – продолжал говорить Иринеос, – но она не просыпается.
– Сейчас, – выдохнула я, вставая рядом с кушеткой.
Девушка по имени Медуса была прекрасна. Тонкие, аристократические черты лица, белоснежная кожа.
Из облика обычной женщины выбивались только волосы, точнее тонкие невероятно чёрные (вообще чёрный это и так чёрный, но здесь иное), блестящие в свете зажжённых многочисленных масляных светильников змеи.
Они едва заметно шевелились, но глаза их были закрыты.
– Змеи спят, – снова заговорил гиатрос Иринеос, – я их первым делом отправил в сон. И надо ещё глаза завязать Медусе, совсем запамятовал, – вдруг засуетился он.
Но я подняла руку, останавливая его:
– Не нужно.
– Что ты хочешь сделать? – спросил гиатрос Иринеос.
– Я буду её лечить.
На мои слова гиатрос Иринеос ничего не сказал, молча сделал шаг назад и замолчал.
Я же, не теряя драгоценного времени, подошла к женщине. Во всех мифах, что я читала и даже в фильмах Медузу
