медленно повернув голову, она встретилась с искрящимися весельем ярко-зелёными очами целительницы. – Ещё ведь совсем рано, почему не спишь?
– Не спится, Алкей ушёл вчера вечером на какое-то опасное задание и всё ещё не вернулся, – грустно и встревоженно ответила гиатрос и, подойдя ближе, села на каменную скамью подле фонтана.
– Не волнуйся, Гер сильный и умный, всё с ним будет хорошо, – успокаивающе сказала Меди, убирая "зеркало" за пояс туники.
– Садись. Вижу, боишься? – ничего ей не ответив, заметила гиатрос Аглая.
– Да, – призналась Медуса, присаживаясь рядом с ней, – сторонюсь людей, прячусь за высокими кустами или за колоннами, редко покидаю свою комнату. Мне всё кажется, что проклятье Богини Афины может вернуться в любой момент.
– Не вернётся, – улыбаясь, покачала головой Аглая, – никогда.
– А если…
– Если богиня спустится сюда и накажет тебя лично? Пфе! – целительница не удержалась и звонко рассмеялась, – я не верю в это. Ей и дела до тебя нет. Так что не беспокойся. А что касается "если всё же вдруг", – заметив в глазах Медусы сомнение, лекарка мгновенно посерьёзнела, – я лично не позволю ей сделать с тобой хоть что-то. Никому из дорогих и близких людей ни один бог этого мира не причинит вреда.
– У тебя всего лишь третий доро, Аглая, – уверенность лекарки позабавила Меди и девушка даже позволила себе робко улыбнуться.
– Да пусть хоть все спустятся сюда, – беспечно пожав плечами, ответила Аглая. – Я верю в свою правоту, я верю в силу этой земли. Мне не сделают ничего плохого, а если и сделают, то я им не завидую.
Медуса смотрела на девушку широко раскрытыми голубыми глазами и не верила в услышанное: как смертная может такое говорить об обитателях Олимпа.
– И что же ты им сделаешь? – не удержалась она и всё же спросила.
Аглая запрокинула голову к небу и с наслаждением зажмурилась.
– С горшка они не встанут божественного. Несколько веков, – смысл сказанного доходил до Меди несколько секунд, а потом, когда она поняла о чём ведёт речь целительница, уже не стесняясь, громко рассмеялась.
– Ну а чего, – хитро глянув на неё одним глазом, фыркнула Аглая, – они бессмертные – с этим не поспоришь, но всё же они ведь вкушают пищу, а значит опорожняются, прости за детали, занимаются этим самым и даже рожают. Практически всё, как у людей. Так что, если я вдруг помру по их милости, то мстя моя будет страшной. Мне даже подходить к врагу не надо будет – я кину на него проклятие на расстоянии.
– Это будет не просто проклятие, – покачала головой Меди, – это будет гораздо хуже…
– Угу, особенно в свете того, что я сделаю так, что ни один гиатрос не сможет починить. Даже с Великим доро. Кроме дара исцелять, надо знать такие тонкие вещи, разбираться в них, что, думаю, они смогут помочь, и то временно.
Медуса Горгона с подобным заявлением не могла не согласиться: если гиатрос Аглая возьмётся кого-то "лечить" вот так, как сказала, то никто не сможет потом помочь.
Никто,
