почтением остановился перед небольшим храмом, недавно отреставрированным. Место историческое. При Советах там научное учреждение было. Хрустобулочники утверждают (пожалуй, не врут), что именно здесь венчался их любимец Колчак.
Разговорчивый строитель коммунизма прошагал мимо. Он оказался интеллигентным молодым человеком с аккуратной бородкой и телефоном по-модному – у рта на пальчиках.
– Я все сделаю как надо, – еще раз сказал он, – не беспокойся. – Выключил аппарат и сунул его в сумку.
Я одобрительно и с уважением окинул единомышленника взглядом. А тот истово перекрестился трижды и решительно направился к дверям церкви.
Мажоры
Мы вышли из филармонии оглушенные и подавленные величием искусства. За спиной вспышками фантомов еще звучали скрипки оркестра, голоса солистов и гром оваций.
Блаженные улыбки и вялые порывы восторга затихающей бурей плескались в стаканах наших душ. А в это время прохладный апрельский вечер уже заострил черты города, словно близкая смерть. Пора бежать.
Я нажал кнопку, чтоб завести двигатель автомобиля, но брелок в ответ лишь жалобно пискнул. Что за чертовщина? Машина уже хорошо видна на стоянке, но на импульс не реагирует. Плохое предчувствие заскребло под ребрами. Жена уловила мое беспокойство.
– Что?
– Кажись, нам хана, – притворно-бодро отзываюсь я.
Хотя веселого мало: сто километров от дома, чужой город, сел аккумулятор. С нами уже бывало так, что единственный водитель в безлюдных местах отказался помочь в сходной ситуации. Здравствуй, паника…
Одно радует-тут не дикое поле, и автомобилистов полно. Скоренько готовлю комплект проводов и еще быстрее бегу к соседним машинам – успеть, пока не разъехались счастливые меломаны.
Мне везет. Первый же упитанный дядя на большом кроссовере соглашается «прикурить». Пока готовим машины, перекидываемся дежурными фразами.
– С концерта? – спрашивает он и смущенно улыбается, мол: понятно же, все мы оттуда.
Я киваю в знак согласия.
– Понравилось? – спрашивает он снова.
– Да, просто великолепно! Такие таланты! Хоть изредка послушать настоящих мастеров… – Тут я не лгу, мне и впрямь по душе увиденное.
– Мажоры они, – поморщился дядя, присоединяя прищепку к клемме.
– Как это? – не поверил своим ушам я, делая то же на своем авто.
– Мажоры – это дети богатых, насколько я знаю?
– Ну да.
– И за что их так кличут? – подмигнул дядя, присоединив второй провод. – А за то, что они, не пошевелив и пальцем, получают всё, верно?
– Вроде так, – соглашаюсь, защелкнув вторую прищепку, – а причем тут музыканты?
– А не только музыканты, – ответил мне он, открывая дверь своей
