на корточках в дальнем конце зала. Приди хозяин позже, кабан сожрал бы слугу.
– Поднимись! – приказал Назгал.
Раб подчинился. У него не оставалось выбора. Судьба исказила его черты, оставив в напоминание о человеческой сущности только руки и ноги. Пальцы уменьшились на две фаланги, почернели. Ладони разбухли и больше напоминали булаву. Занимательней всего была морда этого раба.
На месте рта зияла рана, из которой вырывался воздух. Трахея и гортань соединились в нечестивом ритуале. Каждый выдох завершался выплевыванием черной мокроты.
Нижняя часть существа напоминала бурдюк с водой. То были внутренние органы, опустившиеся вниз, поддерживаемые только натянувшейся жировой сеткой. Стоит ткнуть в живот, и на землю вывалятся сизые кишки.
Это новое творение, свежая задумка Назгала. Он назвал его герольдом. А чтобы подчеркнуть особый статус – раб носил головной убор. Полоса ткани, свернутая вокруг черепа приросла к коже, слилась с волосяным покровом.
– Не молчи!
– Слава Вестнику! – слова четко различимые, но голос не естественный.
Не имея нёба, зубов, языка, существо говорило иначе. Звук рождался внизу тела, в переплетении органов, а форму звукам придавали мышцы, натянутая вокруг отверстия кожа. А так же беловатая жижа, выплескивающаяся во время общения.
Назгал улыбнулся. Существо времени зря не теряло, оно училось пользоваться предоставленным набором инструментом. Ведь теперь его жизнь – есть служение хозяину. Зря он пытался сопротивляться.
Поманив существ за собой, Назгал пошел обратно на поверхность.
Пора послушать, что надумала Дшина. Если уж без нее не обойтись, так хотя бы можно возглавить поход ведьм.
Они выбрались наверх, где на открытом месте, в окружении заросших домов, собрались ведьмы. Не известно откуда они появились, не слетелись ведь на шабаш. Больше двух десятков особей, Назгал сбился со счета. Вроде бы их количество не уменьшилось.
Женщины выглядели различно, но всех их объединяла любовь к украшениям. Кровь не текла из отверстий, оставшихся от проколов. Лишь при ходьбе воткнутые в подкожные карманы ножи тревожили плоть.
Многие ведьмы носили большие животы, из которых выпирал пупок. Кожа натянулась, сизые пучки вен ясно очерчивались по всей поверхности. Казалось, что узор движется, постоянно меняется.
Глядеть на эти животы Назгал не хотел. Не потому что видел гипнотическое движение узора или соблазнительно открытые формы. Под слоем кожи, жира, мышц скрывалось то, что сам Назгал не мог сделать.
В его доме хранилось улучшение, которое он старался приспособить. Но как бы часто Назгал не прикладывал срезанную часть к себе, она не могла окрепнуть и вздернуть взгляд к небу. А ведь отрезок пустил корни, питался из субстрата.
Собрание ведьм ожидало выступления Дшины. Сама она не появлялась, как умелый пастырь создавала напряженность в толпе последователей.
Назгал распрямился,
