Небольшая часть пассажиров направилась в сторону стоянки личного транспорта, часть побольше – к стоянке наёмных флаеров, а, основная – в сторону остановки монорельса. Подумав, Саша решил разориться на флаер. Монорельс, конечно, не в пример дешевле, но захотелось шикануть в кои-то веки. А, что? Боевые, да, плюс, премия, полагающаяся каждому кавалеру пурпурной подвески – сумма приличная. Может же он, хоть раз, позволить прокатиться на флаере. Правда, жалко, что в его доме не предусмотрены посадочные площадки на этажах. Вот бы соседи поразились! Да, эффект был бы потрясающим. И пища для разговоров на год вперёд.
Машина, легко жужжа, поднялась над землёй и рванула вперёд. Спустя пару минут, она, уже, ввинтилась в поток флаеров, двигающихся в сторону города. У самой городской черты флаер свернул влево и стал облетать кварталы бедняков. Сашка и сам жил до армии в таком районе, поэтому, с интересом разглядывал проносившиеся под днищем дома, дворы и улицы. За два года службы ничего не изменилось. Та же нищета и грязь. Ну, и слабое движение.
Наёмными флаерами тут пользовались редко, а свои, практически, никто не имел. Разве, что у борделей можно было встретить парочку устаревших моделей, как правило, выкрашенных в кричащие цвета и аляповато разрисованных. Ну и служебные машины попадались. Как раз обогнали тускло-зелёный флаер с эмблемой социальной защиты. Да, ещё, и в подворотне застыл в засаде полицейский катер с огромной люстрой на крыше. А, вот, рекламы прибавилось. Практически, на каждом шагу голографическая реклама, или, кого-то куда-то приглашала, или назойливо уговаривала купить очередную, совершенно необходимую, вещь.
Вот и дом, в котором прошло Санькино детство. Стандартный, стопятидесятиэтажный муравейник, жилище для небогатых граждан, которым государство дало крышу над головой, работу, на которой зарабатывали столько, чтобы, только, не протянуть ноги, и минимальные блага, вроде забегаловок на каждом десятом этаже, низкопробных клубов с сомнительными напитками и развязными танцовщицами и галерей отдыха с блеклой искусственной зеленью. Сашка помнил, как бегали они пацанами по этим галереям, обрывая пластиковые листья с облезлых полиуретановых берёз и клёнов, прятались в жёстких пластмассовых кустах и стреляли из рогаток по редким уцелевшим макетам птиц на ветках.
Огромная голографическая реклама перед домом призывала вступать в вооружённые силы конфедерации и стать кошмаром для захватчиков. Мужик в тяжёлом боевом скафандре с гипертрофированным штурмовым комплексом протягивал руку, воинственно сверкал глазами и говорил: «Пошли со мной, брат. Дадим жару этим гоблинам!». Саня отпустил флаер и вошёл в холл. Обшарпанные стены пахнули на него чем-то родным, и сердце сжалось от предчувствия того, что ещё минут пять, и он окажется в стенах родной квартиры. Жаль, родителей не будет. Уже несколько лет, как они завербовались работать на шахтах Танатоса. Там, и платят побольше, и социальный пакет завидный. Почти, как в армии. Одно только бесплатное ежегодное
