то другой гранью. Казалось, он увлеченно наблюдал за игрой поднимающихся вверх пузырьков воздуха.
– Вы вчера были слишком немногословны, – отодвинув один из стульев и усевшись на него без приглашения, сказала Яна.
Дмитрий Германович выжидающе молчал, и этим молчанием слишком явно требовал от гадалки более детального объяснения ее столь внезапного визита. Понимая это, Милославская вздохнула и поведала своему клиенту все то, что «выудила» из видения. В частности она заявила, что если Незнамов хочет найти свою дочь и разобраться во всех нюансах исчезновения девушки, то ему стоит присмотреться к проблемам на Нефтебазе, которые наверняка есть.
По мере того, как Яна Борисовна говорила, глаза Дмитрия Германовича все более расширялись. Когда же она закончила, он звучно поставил стакан на стол, поджал губы, уперся указательным пальцем в подбородок и неопределенно промычал:
– Му-гу….
Что это означало, одному богу было известно, но судя по выражению лица Незнамова, Яна предположила, что он доволен ее работой.
– Люся, – позвал он через несколько секунд.
Секретарша тут же зашла в кабинет и одарила шефа подобострастной улыбкой. В руках она держала маленький блокнот, ручку «Паркер» и находилась, как говорится, в полной боеготовности.
Незнамов хмуро глянул на нее и отрывисто бросил:
– Кофе.
По мнению Милославской это означало, что она начинает по-настоящему входить в доверие к Незнамову. Однако Дмитрий Германович не очень-то торопился подтверждать ее предположение еще какими-либо действиями. В ожидании нового появления Люси, он опять стал расхаживать по кабинету туда-сюда. Отмерив его шагами в одном направлении, Незнамов приостановился и повернул вправо колесико радиоприемника, из которого сразу же полилась монотонная речь не особо одаренного диктора.
Потом он бессмысленно двинулся в обратном направлении, глядя в пол, то ли рассматривая свои начищенные ботинки, то ли отыскивая изъяны на сером дорогом ковре. Яна невольно глядела туда же и считала за добрый знак хотя бы то, что Дмитрий Германович не велит ей убираться. Что это значило? Хотя бы то, что истина в ее видении на самом деле присутствовала.
Наконец в дверях появилась Люся. Она катила пред собой низенький столик, на котором дымились две маленьких чашки разделенные перламутровой сахарницей и маленьким кувшинчиком, очевидно, со сливками.
Люся смешно двигалась вперед, утопая острыми каблуками в высоко вздымающихся ворсинках ковра. Остановив столик посреди кабинета, она подкатила к нему сначала одно кресло, стоящее в дальнем углу, у окна, потом другое. Усилия бедной Люси, испытывающей явные затруднения, не производили на Незнамова никакого впечатления.
Как только она удалилась, он опустился в одно из кресел, а на противоположное молча указал Милославской. Затем Дмитрий Германович поднял чашку, в которой уже и сахар и сливки были размешаны и заговорил:
– Боюсь, вы правы.
Затем он замолчал
