ним не видно. Но эта сирень росла уже так давно, проводила подальше стольких потенциальных обидчиков, что любые угрозы превратились в пустое сотрясение воздуха. Крис кусту даже имя втихаря дала. В ее мире он гордо именовался Бонифаций.
Вот сейчас, хихикая про себя, она не просто нюхала цветы, а обнималась с шикарным Бонифацием. Ветви ласково укрыли ее со спины, так сразу и не скажешь, что кто-то стоит внутри.
– Да брось, нет у нее никого.
– А чего тогда такая странная? То вечно носится, как лахудра, патлы во все стороны, джинсы аж протерлись, а то в платье пришла! Даже накрасилась! Что-то там творится.
– Ты ее первый год знаешь, что ли? Да она каждую весну с приветом.
– Обострение? – с улицы донеслось неприятное хихиканье.
– Хорошая она девка, конечно. Милая, все дела. Веселая. Но чудная какая-то.
– Ну тебе-то что? Хотя я вот недавно думала: а если ее уложить там, макияж как надо…
– Деревню помадой не замажешь.
– Тоже верно. Я ей как-то намекнула, на новый год что ли, мол, Кристин, давай я тебя на корпоратив наряжу? Я в один магазин заходила, там на тебя платье такое, закачаешься… А она…
– Да помню я. Ещё б свитер с оленем нацепила!
– А он в сумке лежал! – раздалось из сиреневых ветвей, и непокорённый Бонифаций выпустил наконец любимую женщину из шершавых объятий.
Чуть наклонив голову, Крис весело глядела на двух невероятных нимф, главных богинь их кособокого Олимпа, их сумасшедшего коллектива, повелительниц премий и комнатных орхидей, Людмилу и Полину. Обе на шпильках длинною чуть поменьше, чем все их ноги от бедра до пяток, зализанные хвосты идеально делят спины пополам, румянец на остро наточенных скулах алеет непобедимым огнем самовлюбленности.
– Вы не беспокойтесь, девочки, у меня и тапочки есть меховые с оленями. Знаете, как круто январской ночью в них греться! Закачаешься! – лёгкой волной взметнулась юбка, и Крис бодрой походкой направилась ко входу.
Газели меж тем притормозили, одарив новенького фирменными влажными взглядами. Тот и бровью не повел.
Пришлось им – да где это видано! – самим открывать себе дверь. Благо внутри здания было достаточно желающих украсть пару томных взглядов, коими эффектные бухгалтеры щедро сыпали направо и налево. Павел в свое время их подловил, мол, лучше б они с такой охотой деньги выдавали. Но Павел был немолод, размер его оклада они прекрасно знали, а убитая об жизнь древняя иномарка не будоражила их фантазии. Поэтому он мог говорить что угодно, Людочка и Лин его просто не слушали.
Про новенького же до сих пор никто ничего не знал. Ну, по крайней мере такого, что хотелось бы обсудить. Вечно говорить о том, какой он замкнутый – дураков нет. Местные кумушки помусолили эту тему пару недель и забросили. Впрочем, плохих эмоций он тоже ни в ком не вызывал. Разговор мог поддержать почти любой, кроме уж совсем женских,
