ей дело до того, где Леха проводил свое детство, и какие там были звезды. Сама она ездила в санаторий, лет до семи или восьми, пока мама не умерла, но в санатории до звёзд ей не было никакого дела, внизу было много занятий куда интереснее. Кэт отпихнула Гиреева и уставилась на него.
– Ты совсем свихнулся?
– Нет, просто решил тебе рассказать, мы же друзья.
– Мы были друзьями, – сквозь зубы процедила Кэт.
– А теперь?
– А теперь можешь катиться ко всем чертям, я буду спать.
– Какая ты стала грубая! Что ж, если мы больше не друзья, можем стать любовниками!
– Любовниками? Ты перечитал женских романов? Вали, Гиреев, вернись на свое место и оставь меня в покое. Больше года ты надо мной измываешься, проходу мне не даешь, постоянно подкалываешь, а последние две или три недели и вовсе бойкотируешь. То, что мы больше не друзья, значит, что мы больше никто. Просто вместе занимаемся плаванием. К сожалению.
В последние слова Кэт вложила все чувства и надеялась, что получилось достаточно резко и обидно. В душе ее бушевала невиданной силы буря, распаленная нелепой фразой Гиреева. Какой же идиот! Кэт украдкой глянула через плечо, убедиться, что Меньшов не смотрит на них – он был занят, или делал вид, что занят.
Сердце бешено колотилось в груди, а руки затряслись. В конце концов, Кэт подняла глаза и в упор посмотрела на бывшего лучшего друга. Тот не выглядел ни раздраженным, ни обиженным, только что-то жалкое читалось в его взгляде. Он вытерпел игру в гляделки, а затем пожал плечами и встал, освобождая кресло.
– Позвать Меньшова? – прошипел Леха, наклонившись к Катерине почти вплотную. Она готова была поклясться, что губами он задел ее ухо, отчего по всему телу побежали мурашки. – Ты еще пожалеешь, Катерина. Ты просто дура!
– Сам ты дурак! – в сердцах воскликнула Кэт. Гиреев цокнул языком и наклонился еще ниже, теперь уже не могло быть сомнений – он прижимался к ее правому уху.
– Ты мне очень нравишься, Кучкова.
Катерина отдернула голову и ударилась о переднее сиденье, из носа потекла тоненькая струйка крови.
«Этого просто не может быть! Это какой-то бред. Он сошел с ума, если говорит такое. Он просто испытывает мое терпение, надеется задеть побольнее, уколоть и унизить, вытащить признание в том, что мне нравится Дэн. Хотя это и не так. Чего они все прицепились? Почему этот напыщенный индюк возомнил, что может так бестактно лезть ко мне со своими нелепыми признаниями? Что он прицепился?»
Погрузившись в свои мысли, Катерина Кучкова не заметила, как автобус с притихшими юными пассажирами преодолел оставшийся участок пути и припарковался у гигантского спортивного комплекса. Пятиэтажное здание в серо-синих тонах выглядело угрюмым на фоне блеклого сероватого неба, окна пугали своей величиной, и даже радостная надпись «Привет участникам соревнований!» казалась скорее
