были в рабстве, а дочери служили наложницами колдунам. К войску вождя – теперь его звали Вождем вождей, избранником божьим, – присоединились тысячи.
Выжившие колдуны, в основном подростки, дети да те, чье могущество было невелико, оказались обречены. Войны не было – была резня. Не щадили даже младенцев, рожденных наложницами от колдунов. Каждый, в ком течет проклятая кровь, должен умереть, – такое видение было ниспослано вождю-жрецу. Иначе проклятие накроет страну и власть колдунов вернется.
Так Империя колдунов стала Империей истинных людей. Сын Вождя вождей стал императором, его брат-близнец унаследовал пост Верховного жреца. Немногие племена изгнанников, не присоединившиеся к восстанию, объявлены предателями. С тех пор Империя преследует аггаров, а те, за века привыкнув к нападениям, снова и снова уходят к Ничейной полосе, – чтобы вернуться, как только император отзовет войска, восстановить дома, засеять поля, а потом вновь покинуть их, спасая жизни.
Несколько лет назад император Атуан в который уже раз бросил вызов традициям, предложив аггарам мир. Вопреки воле Верховного жреца, решил отказаться от спорных земель, сменить вражду на мирную торговлю. Затем и прибыли на праздник Благодарения вожди трех племен аггаров. Двое, как узнал Кар, со своими людьми покинули город сразу после смерти императора Атуана. Третий добился-таки встречи с новым главой Империи. Толку из той встречи не вышло, но, задержавшись на день, отряд Дингхора поспел как раз вовремя, чтобы спугнуть убийц беглого брата-принца…
Сквозь щели в крыше повозки било солнце. Кар прикрыл глаза, незаметно засыпая. Хруст камешков под колесами, удары копыт, негромкие голоса, – за время пути он привык к этим звукам. Дни текли, похожие один на другой. Лица императора, жреца, Эриана как будто прятал туман. Тяжесть потери и боль предательства никуда не делись, но можно было не думать о них прямо сейчас, – и Кар не думал.
По вечерам его выводили к костру. Аггары не останавливались на постоялых дворах, вообще старались избегать селений. К закату раскидывали шатры, разводили костры по периметру стана. Не слишком полагаясь на грамоту Эриана, были готовы дать отпор и разбойникам, и солдатам императора. Всю ночь сменялись дозоры, звучала тихая перекличка. Длинные метательные ножи всегда оставались под рукой.
Те, кто не стоял в дозоре, не спешили расходиться по шатрам. Ужинали сухими лепешками, оливками, сыром. Если удавалось купить у крестьян пару овец или подстрелить оленя, над кострами аппетитно шипело мясо. Потом из рук в руки переходили кожаные бурдюки с крепким вином и звучали песни. Кар, удобно устроенный на свернутых попонах, слушал, закрыв глаза. В песнях аггаров гремели отзвуки далекой грозы и готовность к смертному бою, тоска и странная, упрямая радость.
Какой бы ни была вера еретиков, за все время Кар не видел знака против колдовства. Ни страха, ни отвращения к проклятому
