и не одержимый тьмой – просто Кар перевел молящий взгляд с женщины на ее мужа и обратно. Никто не ответил.
Отвязав от пояса кошель, Кар сказал:
– Здесь все, что у меня есть…
Женщина презрительно скривилась. Кар понял, что она скажет. Добавил поспешно, глядя в лицо трактирщику:
– Это не вам. Отдадите девочке, когда вырастет. Может быть, она меня простит.
Трактирщик молча протянул руку, принимая кошель.
– Прощайте, – сказал Кар и всадил шпоры в лошадиные бока.
Прошел не один час, прежде чем он опомнился. Мерин под ним тяжело дышал и исходил пеной. Посмотрев вниз, Кар увидел кровь на сапогах.
«Я только и делаю, что мучаю всех вокруг! Даже это несчастное животное!»
Пустил лошадь шагом. Его никто не преследовал, и тьма не являлась злорадствовать над отверженным. Белоснежные башни столицы давно скрылись из виду. Кар был один среди звонкого лесного безлюдья. Он – и взмыленный старый мерин.
Догадавшись наконец свернуть с дороги, Кар выбрал первую попавшуюся тропку – она задорно извивалась меж стволов, то огибая холм, то упираясь в речной брод или простенький мостик из двух бревен. Повозка не прошла бы здесь, но следы копыт виднелись во множестве. Кар не знал, куда ведет тропа. Ехал без цели, взгляд цеплялся за торчащие ветки. Порою они нависали над самой тропой. Полдень только миновал, но под сводами леса жил полумрак. Светлые солнечные пятна вдоль тропинки казались скромными гостями в храме вечного сумрака.
Птичьи голоса перекликались над тропой так радостно, словно весь мир принадлежал только им. Прислушавшись, можно было разобрать, что у каждой своя песня, которую она повторяет снова и снова. Никто не дирижировал этим хором, но звучал он слаженнее хора жрецов в столичном храме.
Кар больше не подгонял мерина. Тот шел все медленней, копыта мягко стучали по тропе, под ними трещали, ломаясь, сухие ветви. Лесному чертогу не было дела до мрачной бури у Кара в душе, до его страха, одиночества и ненависти. Будь он и впрямь колдуном, мелькнула мысль, лес уже сгорел бы под ударами молний, наводнение смыло бы остатки… Если только не врут слухи о силе и власти колдунов. Темной силе и власти.
Мерин наклонил голову, потянулся губами к траве на обочине тропинки. Кар хлопнул его по крупу, и конь пошел вперед, недовольно прядая ушами и то и дело норовя остановиться. Он явно считал, что на сегодня прошел достаточно, а всаднику неплохо бы проявить почтение к старости, – коли уж прочими достоинствами, вроде ума и привычки сидеть дома, судьба этого всадника обделила.
Вновь зажурчал ручей. Полсотни шагов, и деревья расступились, открылась широкая травянистая прогалина. Ее пересекал даже не ручей, а речушка с быстрым течением. Тропа обрывалась на берегу, чтобы продолжиться на той стороне.
У воды мерин решительно остановился. Всем видом
