наконец, искупаться и поесть по-человечески, хотя бы супа. Эти последние метры оказались самыми страшными за всю нашу двухдневную поездку на Запорожце. Где-то внизу, совсем близко, солнечные зайчики играли на волнах в догонялки. Мы стояли на гребне спуска, а перед нами, резко уходя вниз, извивалась песчаная грунтовка. Сверху казалось, что дорога упирается в обрыв, за которым было море. Муж растерянно осмотрел окрестности – другой дороги не было.
– Может, ты съедешь один, а мы спустимся пешком?
– Нет. Поедем вместе. С вами у меня будет стимул – не ошибиться, – ответил он после некоторого раздумья. – Только все пристегнитесь.
Спуск, на почти выжатом в пол сцеплении, прошёл благополучно. Уже на стоянке, отерев руками мокрое от пота лицо, он выдохнул.
– У-у-х! – и только позже признался, что тогда от страха у него «совсем сжалось очко».
Потом мы почти каждый день ездили по этой дороге и больше ни разу не испытывали ни только ужаса, но даже малейшего страха, как это было в первый раз. Наша верная “жёлтая мыльница” прошла проверку боем.
История 4. О жертвах ради любви
Следующей семейной машиной стала пятая модель Жигулей цвета «липа зелёная». Легкомысленная вертлявая «пятёрка» – именно она стала «любовницей» моего мужа. И если предыдущим машинам, как говорится, лишь уделялось некоторое внимание, то с этой муж просто не расставался.
– Умница, красавица, – говорил он, нежно поглаживая пыльную торпеду. “Любовные ласки” происходили непосредственно под окнами нашей квартиры.
– Ты идёшь обедать? – взывала я с девятого этажа.
– Сейчас, только соберу всё, – проходило ещё полчаса.
– Уже всё остыло!
– Ты же видишь, я не могу оставить инструмент на улице, – в голосе начинало чувствоваться раздражение.
– Хорошо, мы с девочками садимся обедать, – и в ответ – тишина.
Зато, надо отдать «любимой» должное: за время их близких отношений семью она ни разу не подвела – видимо чувствовала его любовь. Для неё – любимой – муж лично сам сшил чехлы на сиденья. Сначала он долго уговаривал свою маму отдать ему крепкие бархатные занавески, висевшие в проёме двери. Главное, что они были точно такого же цвета, как машина – светло-зелёные с переливом. Свекровь долго сопротивлялась, пока сын не привёл главный аргумент:
– Вот тёща отдала почти новую портьеру для чехлов на Запорожец, а тебе жалко старую – на Жигули.
И свекровь сдалась. Потом начались разговоры о том, что их нужно сшить. Я, сколько могла, отлынивала от этой неквалифицированной работы ссылаясь на отсутствие хорошей выкройки, а без неё портнихе никак нельзя. Супруг бегал с миллиметровкой, приносил какие-то кривые рисунки. Я же, занятая своими личными делами, всё оттягивала и оттягивала это нудное нетворческое занятие. Наконец, у него лопнуло терпение, и в одно прекрасное воскресенье он притащил
