увидеть призрак, в который превратился.
В тридцать пять лет я выглядел на пятьдесят. Глаза стали красными и запавшими, окруженными темными кругами. Кожа на лице отвисла, обнажив мою тощую челюсть. У меня было несколько седых волос, а также шрам на лбу, происхождение которого я не мог вспомнить. Я поднял дрожащие руки, покрытые синяками, и посмотрел на их отражение.
Недовольный увиденным, я ударил кулаком по зеркалу и разбил его. Капли крови стекли в раковину, оставляя ярко-красные пятна. Я поспешно достал аптечку и принялся искать бинт.
Увидев себя в таком состоянии, я понял, что не смогу пойти на работу. Я позвонил ассистенту и сообщил ему, что возьму несколько выходных. Потом я позвонил матери и расплакался, зачитывая ей письмо.
Она тут же приехала. Глядя на меня грустными глазами, мать качала головой:
– Сынок, я разочарована. Сколько раз я тебе говорила и предупреждала о таком исходе, но ты не слушал. Несколько раз я была свидетелем твоего непорядочного и некрасивого поведения. Раньше я не говорила тебе, но временами, когда ты бил Каз, ты задевал ремнем и меня тоже.
Я удивленно посмотрел на нее, меня пронзило леденящим холодом. Как я мог поднять руку на свою мать? Я не мог вспомнить, как ударил ее и даже не мог вспомнить, чтобы она была в нашем доме. Я не знал, как можно забыть такое. Пристыженный, я сел на диван и опустил голову. У меня не получалось поднять глаза на мать.
– Мама, я ничего этого не помню, – прошептал я, чувствуя себя виноватым. – Не понимаю, что на меня нашло.
Она присела рядом и погладила мое плечо. Ее голос дрожал от слез:
– Я так боялась, что ты пойдешь по стопам отца. И вот мои страхи сбылись.
Внезапно я разгневался, услышав ее слова.
Я не такой, как отец. Как она может сравнивать меня с ним?
–Нет, я совсем на него не похож! – резко ответил я.
Она грустно посмотрела мне в глаза:
– Ты стал хуже, чем твой отец. Самое ужасное то, что ты не можешь вспомнить большую часть того, что ты сделал.
Некоторое время я сидел молча, чувствуя сожаление и беспомощность. Потом я положил голову ей на колени и заплакал.
– Что же мне делать, мама? – спросил я.
Она снова погладила меня по голове:
– Сын, поговори со священником. А потом езжай в Англию и попытайся все изменить, пока не стало слишком поздно, – сказала она.
Я поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– А что, если Каз откажется принять меня обратно? – спросил я.
– Тогда тебе придется столкнуться с последствиями своего неправильного поведения и начать все сначала, – ответила она.
– Ох, мама, мне вообще не следовало возвращаться в Тринидад, – всхлипнул я. – Я стал тем, кого я ненавидел больше всего!
Мне не хотелось потерять семью. Как только мама ушла, я позвонил в авиакомпанию и забронировал
