ключиц и нервно поглаживая кончиками пальцев рисунок чешуи на плечах. – Я не знаю, как это получилось. Наверное, слишком устала, день сегодня удивительно насыщенный, да и вчерашняя ночь – тоже. Просто вымоталась.
– Так, я уже совсем ничего не понимаю! – Шерху слегка тряхнул головой и потянул меня прочь из ванной, приобнимая одной рукой за талию. – Объясни толком, почему ты плакала? Я чем-то тебя обидел?
– Нет, что ты, ты ни при чём, – торопливо возразила я и вымученно улыбнулась: – Пожалуйста, давай оставим эту тему?
– Если я не виноват, то мне уже легче, – хмыкнул мужчина, со странной хозяйственностью устраивая меня в постели. Набросил тонкое одеяло, старательно укрыл и укутал от пяток до макушки, потом улёгся рядом и привлёк в объятия. – А всё-таки? Что случилось?
– Ничего. Шерху, давай сделаем вид, что ничего не было. Это не имеет к тебе…
– Погоди, кажется, я догадался, – перебил дракон. – Ты убежала не потому, что обиделась на меня, а потому, что не хотела показывать свои слёзы. По твоему смущению и чувству вины предполагаю большое культурное различие. Что в этом страшного? И да, я не издеваюсь, я правда не понимаю. Я, как и подавляющее большинство обитателей Мира, очень мало знаю об эсладах, уж извини.
Я глубоко вздохнула, набираясь спокойствия и терпения. Шерху прав, а мне нужно быть снисходительной. Если постоянно держать в памяти, что дракон знает о Ледяном Пределе гораздо меньше, чем я о Мире за его границами, то вопросы дракона уже не кажутся столь нелепыми и неприятными.
– Слёзы, как и кровь, это основа жизни, это вода, которая нас питает. Проливая кровь, живое становится слабее, теряет силы и саму жизнь, то же и со слезами. Бывают случаи, когда это необходимо, но попусту их расходовать… – я запнулась, подыскивая верное слово, – неприлично. Само по себе очень неприлично, не говоря уже о том, чтобы делать это в чьём-то присутствии.
– Кхм, – чешуйчатый глубокомысленно кашлянул. – Неожиданно. И что послужило причиной такого неприличного поведения?
– Неважно. Я не хочу это обсуждать, – отмахнулась я.
– Хорошо, – покладисто согласился Шерху, но через несколько секунд вновь заговорил: – Странно. С одной стороны, очень похоже на нас: у нас тоже считается недостойным и неподобающим плакать, особенно мужчинам, но для женщин обычно делают исключение. Особенно при близких. А у вас, при столь трепетном отношении к женщинам, правило распространяется и на них.
– Женщина хранит жизнь, и ей ещё более зазорно растрачивать её попусту, – разъяснила я.
– По-своему логично, – тихо проговорил чешуйчатый, опять выдержал короткую паузу и негромко попросил: – А всё-таки, в чём причина?
– Откровенность на откровенность. Ты честно и без утайки отвечаешь на все мои вопросы, а я – на твои. Нет? В таком случае не вижу смысла продолжать разговор. Холодной ночи.
– Сладких снов, – со смешком ответил он.
Шерху затих, и я сумела немного перевести дух. Думала, что тут же усну,
