как там все устроено. Делать все надо было очень быстро, потому что через несколько секунд после первых ударов начиналось угрожающее потрескивание – «более резкие и быстрые звуки, чем тиканье часов», вспоминал Смитмен. Это был сигнал тревоги. Спустя мгновения из глубины появлялись стаи термитов и бросались в атаку. Укусы их очень болезненные, и босоногие проводники моментально спасались бегством. Европейцам поначалу было попроще, но термиты весьма быстро пробирались в обувь и вцеплялись в ноги, оставляя на белых носках мелкие кровавые следы (истинный ученый, Смитмен позже исследовал пятна и пришел к выводу, что в среднем каждый термит за каждый укус выпускает количество крови, равное его собственному весу). Смитмен вскоре на личном опыте слишком хорошо узнал боль от укусов различных насекомых, но терпение позволило ему в невероятных подробностях познакомиться с интерьером холмов буга-баг. На самом деле его описания читаются как учебник по архитектуре. Он упоминает башни, купола, ниши, катакомбы, воздушные перекрытия и готические арки. Он также предположил (правильно), что форма термитников действует как воздуховод, закачивая свежий воздух и поддерживая постоянную температуру внутри. С энтузиазмом, хотя и несколько пренебрежительно, он заявляет, что любой термитник являет собой «образец старания и находчивости, так же превосходящий самые смелые амбиции человека, как собор Св. Павла превосходит индейскую хижину».
Один из проводников Генри Смитмена показывает замысловатое внутреннее строение огромного термитника. Обратите внимание на несколько человек, стоящих на термитнике на заднем плане (рисунок Генри Смитмена).
Сами термиты тоже вызывали у него восхищение. Смитмену, разумеется, это стоило искусанных рук, но в итоге он сумел залезть в термитник так глубоко, что добрался до «королевских апартаментов» и разглядел нелепую королеву термитов[10]. Она представляла собой маленькое тело, прикрепленное к пульсирующей яйцевой камере длиной примерно в три дюйма, из которой появляется восемьдесят тысяч яиц в сутки – почти по одному в секунду. (По его оценкам, вес королевы примерно в тридцать тысяч раз превышает вес ее подданного – это эквивалентно беременной женщине весом пять миллионов фунтов.) Другие термиты не менее поразительны. В одной из камер Смитмен обнаружил мелкие белые шарики, которые по ошибке принял за новые яйца. Но под микроскопом они оказались маленькими грибами. Он был потрясен, сообразив, что термиты выращивают продукцию для еды. Ученым сейчас известно, что некоторые другие животные занимаются тем же, но Смитмен оказался первым, кто осознал, что Homo sapiens – далеко не первые фермеры в истории планеты (муравьи, кстати, ведут «подсобное хозяйство» шестьдесят миллионов лет).
В своем исследовании Смитмен шел по стопам немецкой натуралистки Марии Мериан, которую называли «матерью энтомологии» за новаторские исследования в Суринаме в конце 1600-х годов. (У Мериан были средства, и она сама
Аналогии порой помогают понять научные системы, но применять термин «королева» в отношении термитов, муравьев и пчел совершенно ошибочно. Эти королевы не являются «правителями» колонии ни в каком смысле. На самом деле жизнь королевы весьма жалкая. Создавая новую колонию, рабочие термиты возводят стены вокруг королевы, словно маленькую «королевскую палату», в которой она находится всю свою жизнь в темноте, не способная ни на что, кроме как поглощать пищу и круглосуточно испускать из себя потомство. Представьте, каково это – постоянно рожать на протяжении всей жизни и при этом быть настолько распухшей, что нет возможности не только ходить, но и таскать себя. Так что такую «королеву» более уместно было бы назвать королевской гонадой.
