я советовал бы Вашим спутникам пройти в дом, там они найдут всё необходимое для отдыха, в том числе и горячий самовар… Шевалье, быть может, Вы возьмёте на себя заботу о дамах? Мсьё Фальконет присоединится к вам позднее… Мы проведём некоторое время возле Вашего багажа, мсьё Фальконет… Вас не затруднит дать мне некоторые пояснения…
– Конечно, конечно, – с готовностью ответил ваятель, и зашлёпал по грязи обратно к карете.
Ласкари с удовольствием подал руку весёлой мадемуазель Колло, помог выйти из кареты и её спутнице с несколько помятым после сна лицом. Помощник Фальконе и Дмитревской тоже поспешили в дом вслед за дамами, с трудом передвигая затёкшие от долгого сидения ноги…
А Фальконе и офицер толкались в липкой грязи вокруг груженой подводы.
– Здесь нет ничего, что могло бы вызвать Вашу тревогу, господин офицер… Всего двадцать пять ящиков, в них личные вещи, а также всё, что мне необходимо для работы… Вот здесь книги, тут мои небольшие скульптуры, боюсь, что часть из них не выдержала дороги и разбилась… А вот здесь…
Он долго и подробно рассказывал, что лежит в его ящиках и коробках, где его личные вещи, а где вещи мадмуазель Колло и его помощника.
Теперь, когда встреча с Фальконе состоялась, Ласкари, стал думать о другом. Он передал приезжих на попечение стряпухе, которая тут же начала хлопотать о молодой девице и мадам. На длинном деревенском столе в гостиной пыхтел самовар, стояли живописной кучкой простые чашки. Стряпуха и гости шумно переговаривались, каждый на своём языке, смеясь и пытаясь понять друг друга. Ласкари незаметно выскользнул за дверь.
Выйдя на крыльцо, он убедился, что офицер и Фальконет заняты беседой и ходят вокруг телеги, груженной ящиками, а кучера, оживлённо переговариваясь, пошли к дверям, ведущим в людскую. Лошади с хрустом жевали сено из мешков, повешенных на их морды, и от удовольствия прикрывали умные большие глаза.
Ласкари пошарил под кучерскими козлами, достал какую-то поддёвку и бросил её в грязь под карету. Придерживая двумя руками треуголку, боясь запачкать парик, он забрался под экипаж, улёгся на эту кучерскую поддёвку и начал что-то мудрить с колёсами. Колёса были на пазах, и конструкцию имели весьма примитивную. Работа была сделана быстро, и шевалье собрался вылезать из-под кареты, но вдруг услышал чьи-то чавкающие по грязи шаги и замер. Это был солдат. Он подошёл совсем близко к карете, потоптался, и вдруг прямо на шляпу Ласкари потекла длинная жёлтая струя.
Шевалье боялся пошевельнуться, но жёлтая жидкость стекала по загнутым полям треуголки и слегка брызгала ему в лицо. Он крепко зажмурился, беззвучно шепча проклятия. Наконец, солдат ушёл, и Ласкари выбрался из-под кареты. Он долго и брезгливо встряхивал шляпу, с омерзением попытался надеть её на голову, но потом передумал, взял подмышку и вошёл в дом. Солдат уже мирно сидел под образами в углу и прихлёбывал горячий чай. Шевалье с ненавистью посмотрел на него и направился было к рукомойнику, но едва он повернулся спиной к сидевшим за столом, мадемуазель Колло громко расхохоталась: как ни старался он аккуратно лежать на поддёвке, всё, что было ниже спины,
