встреча была намечена на двенадцать, и проходить она будет в том же самом кабинете, что и вчера – в ресторане «Прага». Так сказать, совмещение обеда (за счёт Петра) и делового разговора. Всё, как и положено у загнивающих капиталистов.
Пётр пришёл в ресторан заранее. Заказал обед, но пока попросил не подавать – нужно дождаться начальства. Первым пожаловал полковник Петров. Он отвечал в ЦСКА за игровые виды спорта. Сам полковник, скорее всего, раньше был тоже спортсменом – высокий, поджарый и хищный какой-то. О спорте, которым он занимался, красноречиво говорил сломанный и свёрнутый чуть налево нос. Боксёр. Товарищ был в форме, и даже колодки наград имелись. По возрасту вполне могли быть боевые – Штелле в них не разбирался. Ну, может орден Трудового Красного Знамени отличит, и орден Ленина. Первый есть у самого, а красную ленточку второго видел на груди Кабанова.
Полковник был отчуждённо-вежлив. Кто-то по звонку Фурцевой на него надавил, и он вынужден был появиться здесь, и, даже не зная тему разговора, заранее готовился дать отповедь выскочке-провинциалу.
Вскоре подошёл и второй гость. Этот был большой начальник – Георгий Михайлович Рогульский занимал должность заместителя председателя Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР. В том числе отвечал за хоккей, и «русский хоккей» хоккеем не считал. Вид не олимпийский, и скорее всего, никогда им не станет – всего три страны им занимаются. Однако развивать надо, где-то сверху принято такое решение. Наверное, подкупило в название слово «русский». Только что договорились со шведами и финнами о проведении в следующем году чемпионата мира среди юниоров. Развиваемся. А ещё принято решение о создании в следующем году федерации хоккея на траве. Вот это олимпийский вид, и правила очень похожи на правила «русского». Летом пусть играют в хоккей на траве, а зимой в «бенди», как его называют шведы.
Познакомились, пригубили водочку в немаленьких стопочках. Отдали должное ухе – хотя Петру и не понравилась. Жидковата.
– Пётр Миронович, давайте уж, делитесь этим своим «замечательным предложением». Так мне сказали. Не обманули? – Рогульский демонстративно посмотрел на часы.
– Официант! – мужчина подошёл. Пётр, готовясь к встрече, переговорил с директором, что, когда он даст отмашку, поставят песню. Время настало.
Звук был вполне. Может, чуть громковато – настроена аппаратура на вечерний шум подвыпивших гостей. Только, может, это и неплохо.
– Правда, ты написал? – Петров порывисто встал и, приподняв, обнял Тишкова. – Молоток. Ничего лучше не слышал. Великая вещь.
– А ведь и вправду великая, – похлопал по плечу Петра и Рогульский.
– Может, по стопочке за это дело? – разлил водку Штелле.
– Непременно. Спасибо тебе, Пётр, за песню от всего советского хоккея, – Рогульский выпил залпом, занюхал рукавом и внимательно оглядел Тишкова, – Что ж, давай излагай своё предложение. Надеюсь, оно не хуже песни.
– У нас в городе Краснотурьинске есть команда по хоккею с мячом. Называется «Труд». Первый
